Макс Нарышкин - Синдром Клинтона. Моральный ущерб

— Мы об Истасове говорим, — напомнил Куртеев.

— Да-да… Капиталистический хищник нового поколения. Проживает на Рублево-Успенском шоссе, имеет огнедышащую любовницу и глупую жену, верящую в то, что на работе можно задержаться на четыре часа потому, что затянулось совещание в Брюсселе.

— Ты совершенно уверен в том, что его зовут Борисом Борисовичем? Уверен, что, к примеру, не Тимофеем Ростиславовичем?

— Напарник, ты запределен в требованиях, — обиделся, прижимая руку к гудящей печени, Пусодин. — Как бы ни был ты целеустремлен, нельзя требовать от людей невозможного, понимаешь? Ну, признаюсь я в том, что и Вику знаю, и Бориса Борисовича Тимофеем Ростиславовичем зовут. А что дальше?

— Истасов, значит, — пробормотал Куртеев, и на лице его впервые за сутки появилась улыбка. Хотя и не искренняя.

Выворачивая карманы менеджера, Тихон быстро просматривал их содержимое. После этого помещал обратно. Упаковка презервативов, ключи, явно не от квартиры… зажигалка, расческа. Была и записная книжка. Пролистав ее, Куртеев не нашел никаких сведений о Вике. Номера и адреса, которые значились в книжке без имени, к ней не относились.

— Впервые вижу менеджера с записной книжкой, — выдавил Куртеев. — Откуда у менеджера записная книжка?

— Телефон украсть могут, ну а книжка кому нужна? А там — все контакты…

Тихон покусал губу.

— Ты знаешь что-нибудь об улице Грина?

— Вот, епт…

— Улица есть такая в Москве! Хорош дураком прикидываться!..

— Я не знал, что есть такая улица. А что там?

— Истасов, значит…

Президент компании «Макарена» Борис Борисович Истасов человеком был неглупым, и об этом можно было бы не упоминать вовсе, поскольку глупые люди сетью рентабельных магазинов всю столицу не накрывают. Однако всякий раз, когда приходится представлять человека особенного, уникального, к бочке положительных рекомендаций всегда приходится добавлять ложку собственных неприятных воспоминаний. Раз столкнувшись с таким человеком, потом будешь помнить эту встречу долго, так долго, как долго помнят встречу с пожарными хозяева квартиры, расположенной на десятом этаже. Загорелся утюг на доске, а эти типы залили водой и завалили пеной весь стояк до первого этажа. Уникальные, особенные люди — неисчерпаемый колодец вдохновения для людей внимательных и уникальным даром не наделенных. Это они в первую очередь замечают, что в любом человеке живут и находятся в постоянной склоке герои положительные и отрицательные. И от того, кто берет верх в той или иной ситуации, и от того, кто тому становится свидетелем, зависит характеристика, выдаваемая уникальному герою. Никто не мог сказать, что Истасов был ублюдком, потому что никто не сходился с ним близко настолько, чтобы это почувствовать. Однако ничего хорошего по той же причине о Борисе Борисовиче тоже нельзя было утверждать. Ясно было одно: президент компании «Макарена» своим сотрудникам не нравился — так сказать будет вернее всего. У всех больших людей есть выпирающие из их выдающегося существа недостатки. Отар Кушинашвили не любит, когда неправильно судят футбольный матч, Гейтс жаден до того, что готов задушить учителя российской средней школы, Маша Малиновская пишет книги — в общем, у каждого есть что-то, за что ему ужасно неудобно, но в силу врожденных особенностей человек вынужден не стыдиться этого, а выдавать за особенность. Была такая и у Истасова. При всей своей экономической дальнозоркости, глубине блатняковых связей и организаторском таланте, жил и шевелился в нем некий нервный отросточек, заставляющий думать о Борисе Борисовиче всегда плохо и никогда — хорошо. Этот рудиментарный хвостик появился на свет в далеких девяностых, когда Истасов трудился в компании по производству упаковочного материала для жидких продуктов. Воспитанный на законах паучиной внутрипартийной борьбы за лидерство, он пронес это воспитание в будущее и не забыл о нем даже тогда, когда стал крупным бизнесменом. Имя отростка, руководящего всеми действиями президента «Макарены», — скрытая агрессия. Борис Борисович Истасов являлся пассивным агрессором.

Истасов, как пассивный агрессор, никогда не был по отношению к персоналу неприятелем. От его очаровательной улыбки можно было ослепнуть, он умел улыбаться так, что каждому из толпы во время утреннего совещания казалось: весь этот свет обращен только в его сторону. А потому, когда освещенного этим волшебным сиянием сотрудника «Макарены» вдруг увольняли через полчаса, он ничего не понимал и потому особенно не спорил.