Макс Нарышкин - Про зло и бабло

Через десять минут, покатавшись на лифте, мы зашли в мой офис.

Уверен, что в адженде Кристины пункт о его посещении не значился ни разу за все месяцы работы. Для отделов подобных статистическому юридический отдел — своебразный аутсорсер. Белье можно стирать самому, а можно отдать аутсорсеру, машину тоже можно мыть лично, а можно предоставить это аутсорсеру. Такие экзекьютивы, как финансовый директор или тот же Молчанов, в состоянии лично проконтролировать ход дел и сопроводить их личным участием, но СОС не та компания, чтобы грузить людей этого уровня лишними проблемами. В серьезной «семье» принято делегировать полномочия, это гарантирует приличный заработок и получение бонусов по итогам кварталов и года. Экономия на штате юристов принесла бы некоторый доход, но СОС обязан иметь аутсорсеров типа меня. И будет иметь, хотя точно знает, что это дорого. Кристина же сшивала бумаги и кабинеты выше рассматривала как самостоятельно живущие, совершенно не интересующиеся ею и ее коллегами организации. Гигант СОС устроен таким образом, что две трети сотрудников никогда не сталкиваются друг с другом, даже проработав в одной компании несколько лет. Эта схема, очень похожая на принцип деятельности серьезного преступного сообщества, хороша тем, что когда наступает момент приема двигающихся по ее направлениям людишек в органы типа УБОП, никто не может показать пальцем на следующее звено. Есть президент, и это бог, и в дела его лезть не стоит, экзекьютив под ним знает только свой пул, те щупают своих подчиненных и так далее. И потому, когда такой крендель, как я, то есть фактически экзекьютив, начинает трогать за интимные места сотрудницу статистического отдела, то есть низовку, то есть брать не по чину, это в любом случае вызовет кривотолки. Однако у меня есть железная отмазка. Тот договор, о котором я повел речь в статистическом, сдала в архив креативный директор СОС Гала Большакова (никакая не Гала, мать ее, конечно, а Галя, но ей так лучше, потому как креативный). А с Галой Большаковой у меня вчера случился полный афронт. Мы сказали друг другу все, что друг о друге думаем. На конфликт я пошел специально, ради сегодняшнего разговора с Кристиной, и ничуть об этом не жалею. Усваивая корпоративный сленг, мало-помалу я пришел к выводу, что все употребляемые стадом, к которому отношусь и я, словечки, от звучания которых у Ожегова непременно случился бы инфаркт, помимо остальных градаций делятся еще на две категории. Это слова, которые можно перевести и наделить смыслом хотя бы каким-то образом, и слова-обозначения, которые только обозначают. Можно найти объяснение даже символам на двери туалета — если треугольник самым острым концом направлен вниз — сортир мужской, вверх — женский. Понятию «креативный директор» определения и перевода нет, а если какой филолог и раскопает действительные корни этого определения — креативный, то ему, верно, как и Старостину, отольют золотую статую перед зданием ЮНЕСКО. Чтобы понять, что такое «креативный директор», нужно обращаться не к словарям, а к внутренним ассоциациям. Так вот, после знакомства с Галой (Галей, мать ее!..) я уже на имеющихся впечатлениях вывел для себя следующее. Представим наше стадо как клетку с хомячками Менялова. Чтобы специалистам эйчара быстро разыскать среди них креативного директора, нужно всыпать в клетку килограмм перловки. Все начнут быстро набивать ею щеки, но найдется один, который отгонит всех от харча и скажет, как сделать это правильно, чтобы от этого наступили несомненные благоприятные последствия. Один из хомяков построит остальных и начнет показывать: жонглируя и забрасывая в пасть то по два зерна, то по три, а то и по одному, затрачивая на это уйму времени и пользуясь только ему одному известными принципами приема пищи, он будет задыхаться от удовольствия выполняемой работы. Когда щеки его распухнут от перловки, он начнет плеваться ею в рядом стоящих и истерично орать: «Ничтожные личности! Суки бездарные! Ваш удел — БиТиЭль! Я не могу работать в такой обстановке!» Вот это и будет креативный директор.

И вот теперь, когда я прикрыт со всех сторон, можно усадить Кристину в кресло и поговорить о мелочах.

Увидев номер договора, она пообещала найти его среди бумаг и принести, а я между тем закидывал удочку ближе к омуту, чтобы проапдейтить полученную информацию сразу, как она появится. Прошу прощения за падонкоффский базар, но я уже в работе, а здесь иначе нельзя, иначе девочка меня не поймет или, чего доброго, вообще заподозрит…