Макс Нарышкин - Про зло и бабло

— Немедленно на стол! Приготовить все необходимое, я буду через минуту!..

И тут я услышал издалека, как из преисподней:

— Будь ты проклят, подонок!.. Чтобы дети твои, внуки твои и правнуки твои…

Что сулил всему президентскому роду до седьмого колена страшный больной, дослушать до конца мне не удалось. Каталка, ведомая сильными руками, скрылась из виду, и шум ее колес растворился в гуле сопровождающих.

— Боже, какое несчастье! — донеслось до меня.

— Почему мне никто не говорил?! — услышал я тот же голос, который только что велел приготовить все необходимое. — Почему он мне ничего не говорил?! Почему молчал?!

Судя по всему, вопросы были из разряда риторических, потому что ответом пытливого президента никто не одарил, хотя это можно было сделать, как я думаю, даже из соображений такта. Можно было сказать: «Да, он никому не говорил, так откуда же нам знать, если он даже вам не сказал?»

Что должен был сказать извергающий проклятья всем и лично президенту, было непонятно. Как непонятно для меня было и многое другое. Прибыл я в фармацевтическую компанию, а в фармацевтических компаниях, насколько мне позволяет судить об этом образование, никаких операций не делают. А здесь, кажется, намечалась именно операция, поскольку «стол» и «все необходимое» в свете разума и происходящих событий — это не обеденный стол и не ложка с вилкой, а именно лежак под софитами и стерильные инструменты.

Я посмотрел на торопящегося в том же направлении, в котором проследовала каталка, человека.

— Сергей Олегович, я забрала из актового зала ваш органайзер! — услышал я и увидел бабенку лет сорока пяти, торопящуюся вслед за тем, кого она назвала по имени. Близко-близко и часто-часто переставляя ноги, обтянутые чулками, капрон которых уже не мог скрыть шагреневой кожи своей хозяйки, бабенка спешила, и слова ее показались мне в этой ситуации лишними, словно вставленными в события по ошибке монтажера. О каком сейчас органайзере может идти речь, если весь мрамор заляпан черной кровью и двое в черных костюмах, похожие больше не на охранников, а на сотрудников ритуального хозяйства, катят каталку, похожую больше на гроб?!

Сергей Олегович, значит… Жилистый и высокий, невзрачный, но сильный, не обращая ни на что внимания и гордо держа голову, бежал Сергей Олегович Старостин по широкому коридору своей компании, превратившемуся в дорогу смерти…

Я смотрел на его ровную спину до тех пор, пока он, скинув тысячедолларовый пиджак на пол и забыв про него, не скрылся за поворотом. Все остановились. Бабенка с органайзером под мышкой засучила дальше. Я долго стоял и смотрел на нее, и это продолжалось, кажется, вечность. Она подняла пиджак, отряхнула его, прижала к груди и понесла обратно. Я счел нужным отвернуться. В эту минуту я готов был поставить сто к одному, что это жена Старостина. Жены больших людей на работе и в обществе называют своих заек и солнышек по имени и отчеству. Так надо.

…Я представился в приемной, куда вернулась после странной погони секретарша. Меня попросили присесть и подождать. Совсем обычная для русского слуха просьба превратилась для меня в суперобоснованное заявление. Я не представлял себе, как после всего увиденного я сделал бы кривое лицо и стал бы высказывать недовольство. Немыслимо, но это в натуре тот самый случай, когда человек, к которому ты пришел на прием, слишком занят.

Дабы развлечь гостя, о появлении которого в приемной секретарь была предупреждена, она начала разговор так, как начинают его люди, не склонные к ярким диалогам.

— Вам нравится наша компания?

Это вопрос человеку, который в компании тридцать минут.

— Мне нравятся ее запахи.

Я вижу изумленный взгляд человека, не привыкшего к общению с человеком, склонным к ярким диалогам.

— То есть?

— Мне доставляет удовольствие по запахам человека распознавать его характер, интересы и возможные поступки.

Ей стало интересно.

Я здесь новый человек в исключительном смысле этого слова.

— И больших успехов вы добились?

Я пожал плечами, набивая цену.

— Мимо меня провезли окровавленного мужчину, и я почувствовал два запаха. Два не очень дорогих лосьона после бритья, пользовались которыми, скорее всего, охранники, везущие каталку. Лежащий на ней человек в дорогом костюме так пахнуть не может, из этого я заключаю, что он вообще не использует парфюм.

Секретарша при упоминании об инциденте встревожилась.

— У Анатолия Максимовича аллергия, он действительно не пользовался одеколоном.