Макс Нарышкин - ИМ ХОчется этого всегда

— Следует ли понимать вас так, что вы так и не признались в совершенных убийствах?

— Вы снова торопитесь. Зачем мне кого-то в чем-то уверять? Я хочу, чтобы вы были моим соавтором, а не обвинителем. Вы жаждете крови, что ж, вам совсем недолго осталось ждать. Если бы вы сами не работали в компании — а газета есть самая что ни на есть корпорация, я бы начал еще более издалека. Чтобы понять и оценить суть произошедших событий, нужно хорошо знать предысторию и корпоративный мир. Я отказался разговаривать с Рысиным… — Лисин затянулся. — Он хотел услышать признания и ждал от меня ловкачества, а услышал тишину. Если вы тоже…

— Нет-нет! — взметнулась Женя, поняв наконец, что, и верно, спешит. — Я вас слушаю. Просто временами мне кажется, что после нескольких месяцев заточения вам захотелось поговорить с женщиной и…

— Разве я просил в письме прислать непременно женщину?

— Продолжайте, прошу вас. Начните с того, чего достигли Коломиец и тот его друг, Гудасов, кажется.

Лисин подумал и снова заговорил…

…Все, чего добились Коломиец и сотоварищи, это повесили на ни в чем не повинный местный райотдел два «глухаря». Если это то, чего они добивались, я их поздравляю.

— Не хотите написать явку с повинной? — усаживаясь за обедом за стол к Коломийцу, поинтересовался я. — Очистите совесть, Александр, не носите этот груз. Годы не те, чтобы таскать его за спиной. По этой говняной триста шестой статье УК все, что вам грозит, — это штраф от ста до двухсот минималок. Ну, на худой конец, двести сорок часов принудительно поработаете эвакуатором на Пятницкой. Хотите кефиру?

Коломиец с треском пожирал куриную ногу, не разбирая, где мякоть, где кость. Он меня презирал и, если бы мог дискутировать без того, чтобы не вызывать смеха, непременно предупредил бы меня о том, что я с этим Факиным горя еще хлебну.

— Я в РУВД сегодня звонил, — продолжал я голосом инквизитора. — Представляете, никто не взял трубку. Лишь через полчаса кто-то подошел к телефону и хрипло выдавил: «Никого нет. Все ищут карту памяти Коломийца и телефон Гудасова. Запомните, гражданин, — сказал он мне, умирая, кажется, — и передайте потерпевшим: мы делаем все, что в наших силах».

Временно отстраненный месяц назад начальник отдела продаж молчал и терзал птичью грудку фарфоровыми зубами. За этот месяц он осунулся и стал выглядеть еще старше. Такое впечатление, что его вывели из состава ЦК и отправили поднимать комсомольское движение в Молдавии. Я могу представить, как ему нехорошо. Лукин из демократично прессуемого наперсника вдруг превратился в начальствующего пидора и теперь требует отчетов по продажам каждый день. Я и Лукина понимаю. Он не раз приходил ко мне и с красными озлобленными глазами сдавленно кричал:

— Игорь Игоревич!.. Мне работать или отчеты составлять?! На чуя ему эти отчеты раз в три дня, если мы результаты по итогам месяца выводим?! Что можно понять по трехдневным данным?!

Я в работу отделов не вмешиваюсь, если результаты имеют положительный баланс. И сейчас не буду. За последнюю неделю продано продукции на два процента больше, чем за предыдущую.

Но больше всего портил настроение Саше Коломийцу, как мне кажется, менеджер Гудасов. Последний так привычно и непринужденно приступил к обговариванию с бывшим начальником отдела вопросов дискредитации и. о. начальника отдела, что Коломиец, искушенный в дворцовых интригах, не мог не догадаться, чем занимался Гудасов с Лукиным в то время, когда Лукин еще не был и. о., а Коломиец не был бывшим. Информацию об устремлениях лжепотерпевшего по факту телефонной кражи мне доносила, как и раньше, моя секретарь Риммочка Гольцова. Своими пентагоновскими акциями я несколько затруднил ей доступ в иные помещения, однако, несколько раз попробовав и не получив от меня нагоняя, она стала, как и прежде, бродить по кабинетам. В то время когда весь персонал терпел и сучил ногами, чтобы дотерпеть до обеденного перерыва, Риммочка была предоставлена самой себе. Из сотни коридорных «чирков» картами по устройствам в течение часа половину можно было смело записывать на счет моего секретаря. Но зато я знал все свежие новости, а другие нет.

И главной была та, что Рома Факин, вопреки всем моим прогнозам, вдруг прижился в отделе продаж. Полученную от меня фору он использовал с пользой и, когда до запланированной мною административной атаки оставалась неделя, стал проявлять признаки активности. Схватывая все на лету, он каждый день входил в офис с мягкой улыбкой, а когда та примелькалась, снова превратился в монолит. Но на монолит уже никто не обращал внимания, потому что все помнили улыбку. Каверза Коломийца и Гудасова всем казалась теперь неуместной — в компанию, в отдел продаж, пришел умненький мальчик, готовый всем помочь даже в ущерб собственному благополучию.