О`Санчес: Суть острова

— Вот как было дело… — Горбун примерно поровну разлил остатки, пустую бутылку спрятал обратно в сумку, кивком скомандовал. Все выпили, выдохнули. — …Поза-позавчера на Юлиановской был пожар: продовольственный магазин сгорел. Генерал (кивок в сторону одного из собутыльников) первый это дело разрюхал: когда пожарные и дознаватели снялись оттуда, он-то и надыбал в углу под завалом клад: ящиков двадцать хорошенького пойла. Ну мы первые были, да и унесли втроем почти три ящика. — Горбун ткнул ногой в сторону сумки и покосился на холмик, прикрытый картонными листами. — Брали только высокоградусное, все ведь не уволочь, желающих налетело — жуть… А Энни после прибилась, уже на рассвете.

Тот, кого назвали Зер Гутом, с хорошей завистью выслушал рассказ, повздыхал, порадовался вслух… Потрепались еще с пяток минут. Можно было притормозиться здесь, подсесть на хвост, но человек понимал приличия: это была не его удача, а их; спасибо, что угостили, не пожмотничали… Пора и честь знать… Да, надо было идти намеченным курсом и выполнять задуманное.

— Борода, постой… — Горбун догнал его уже на выходе из сквера. — Вот какое дело… Ты… Держи, вот… — Горбун высвободил из-за пазухи непочатую бутылку и торкнулся ею в машинально выставленную для прощального рукопожатия ладонь человека, которого он называл Зер Гутом. Стекло еще не успело нагреться за пазухой и ощутимо холодило вцепившиеся пальцы.

— Я тебя знаю, ты меня знаешь. Сегодня я при фарте, а завтра опять куски сшибать. Все за день нам не выпить, а остальное — кто-нибудь да украдет. Или отнимут. Да, бери, бери… И не спрятать, понимаешь… на утро ни хрена не вспомню, куда и сколько сунул, считай — все равно пропало. А так — и ты меня выручишь, коли случай подойдет…

Растроганный человек полез было обниматься, но горбун отстранился, с пьяным великодушием махнул рукой и затрусил к своим: там уже наливали.

Человек проглотил так и не высказанные теплые, от души рвущиеся слова благодарности, упрятал бутылку во внутренний карман куртки и бодро зашагал дальше. В сердце плескалось светлое веселье, потому что день — уже удался! Граммов семьдесят, если спиртовые градусы на коньячные переводить, он выпил спросонок. Да двести Нигер в два приема поднес. Да на бутылку пива он всяко доберет, тем более, что уже есть талер восемь. Да полкило коньяку, когда его грамотно распределишь на одного, вдогонку выпитому — очень даже душевно. Может быть еще и на завтрашнюю утреннюю порцию хватит. Таким образом, осталось найти поесть.

Гхур, гхур — растоптанные ботинки с подволокой шоркали по асфальту, человек опомнился и сбавил ход: он ведь никуда не торопился. Солнышко в небе, запах в воздухе — весенний, весной по-настоящему веет, здравствуй, солнышко красное. Человеку действительно захотелось поесть после выпитого и добытого, но он привык подолгу обходиться без еды и на разовый приступ голода обращал внимания не больше, чем на дыру в левой подошве. Надо было дойти до Малого Тикса, перейти через мост, пройти между двумя стадионами, зимним и летним, а там уже, в начале Республиканского проспекта, то самое место, где человек рассчитывал подхарчиться на халяву. Бездомные и бродяги, в поисках жратвы чаще всего отирались «возле быстрых фудов», забегаловок типа Макдоналдса, где приготовленную пищу выбрасывали только потому, что ее не востребовали в течение нескольких минут. Такие оказии случались не сплошь и рядом, работников наказывали за нерасчет, да и не всегда проверишь — пять минут назад бутерброд сделан, или двадцать пять, посетитель съест и разницы не заметит… Ну не собакам же отдавать, не бродягам забесплатно… А человек знал харчевню, свободную от попрошаек и кусочников. И туда, конечно же, они забредали, но завсегдатаев, которые застолбили ее от конкурентов, — не водилось. А секрет прост: станция подземки рядом, стадионы рядом, полиции полно, вот и получаешь в морду чаще обычного… Человек перешел через мост, сделал маленький осторожный крюк в сторону станции подземки — взять экземпляр бесплатной газетенки, и встал прямо перед забегаловкой, чтобы видеть сквозь сплошную стеклянную стену столики и посетителей. Со стороны можно было подумать, что бомж зачем-то смотрит в таблоид.

И выпал, наконец, удачный момент: человек сложил газету вчетверо, как бы конвертом, и ринулся внутрь. Быстро, быстро, быстро — два куска хлеба, измазанная кетчупом, но целехонькая сосиска, еще хлебец… И растерзанный кусок цыпленка на тарелке — то ли оставил ее хозяин, то ли к стойке отошел… Из подсобки уже спешила с руганью коротконогая толстуха в грязном сером фартуке… А не зевай, подруга, вовремя все делать надо, тебе никто не мешал, даже наоборот: помогли тебе со стола убрать… Уже на выходе человек присмотрел оставленную бутылку с недопитым пивом, но не успел, догнала-таки, старая ведьма и сунула шваброй в спину.