О`Санчес - Суть острова

— Кудряво живешь! Вся помойка окурками балуется, а у него — вон, сигареты в пачке, как у большого. Богатый, да? А, дед?

— Что вы! — Сигорд неловко развел локти — саднили разбитые ботинком пальцы на правой руке. — Нашел давеча непочатую, а курю-то я мало, а выбрасывать-то жалко… курите на доброе здоровье…

— Хватит свистеть! — Подключился один из белых, Сигорд видел его иногда, знал, что зовут его Брысь, из местной шпаны. — Ну-ка, фитиль, тряхни карманами! Деньги гони.

— Какие де… ой!.. — Сигорд получил кулаком в глаз и упал.

— Деньги давай.

— Нет у меня денег! Не бейте!.. Нету!

— Обыщи, рыжий! — велел нарк китайского вида. Брысь сверкнул взглядом в его сторону, видимо недовольный командирским тоном, однако нагнулся и полез обшаривать карманы. Сигорд извернулся и попытался откатиться в сторону, но его окружили и в несколько пинков поставили на ноги.

— Стой и не дыши! Смирно стой, сука, не то кишки наружу. О! А говорил — нету… Мошенник, ты хотел нас напарить?

— Это не мои деньги. Сыночки, пожалуйста…

— Стоять! — Китаец неловко сунул кулаком в живот и Сигорд тотчас попытался свалиться на землю, но третий, самый здоровый, крепко держал Сигорда за шиворот его полувоенного френча и свалиться не дал.

— Где остальные?

— Это не моя сотня. Мне с ребятами рассчитываться. Ребята, Христом Богом молю: не забирайте. Это мои оборотные деньги, мне завтра их отдавать. Не губите…

— Что значит, оборотные?

— Не мои, значит. Мне их сборщикам отдавать завтра, за массу, что они мне сдают. Я ее потом от себя сдаю, а с ними сразу рассчитываюсь.

— Фигня, еще заработаешь. Подожди, Брысь, я сам осмотрю. — Китаец отодвинул рыжего в сторону, и сам полез хлопать по карманам, щупать подкладку френча.

— Последний раз спрашиваю, сука, добром спрашиваю…

Китаец щелкнул выкидухой, уперся узким лезвием в рубаху, — Сигорд втянул и без того впалый живот, но лезвие не отставало…

— Последний раз спрашиваю: где остальные бабки?

— Нету больше. Ну, хоть половину отдайте, как мне теперь жить?..

— Ничего, выкрутишься. Вот что… Как тебя зовут, говоришь?

— Эрик.

— Эрик. Раз в неделю будешь отстегивать нам по сотне, Эрик, не то задавим, понял?

— Где я возьму столько? Я не смогу.

Китаец чуть надавил ножом, но сразу же ослабил.

— А сколько можешь?

— Полтину в месяц смогу. Больше не поднять мне, честно. Я же не Рокфеллер пока, гляньте, я нормальные ботинки себе купить не могу. Ребята, ну отдайте хоть половину, мне для дела надо. А кто мне иначе понесет? Ну, пожалуйста…

Вроде и был резон в словах старика-оборванца. Действительно — платит другим оборванцам, сам с них навар имеет. И не миллионер, это очевидно… Но… Десять мелких купюр — сотня была в руках у китайца, а сотня — это, в пересчете на героин, шесть-семь чеков, разовых доз, три суточных нормы. Какой дурак откажется от того, что уже в руках — в пользу неизвестного завтра? И друзья, что сзади дышат, тотчас выйдут из повиновения, да и вены с утра зудят, вмазки требуют…

— Вывернешься. Через неделю готовь полтинник. Здесь, же. Сюда принесешь, сам принесешь, понял, Эрик?

— Много полтинник, не поднять мне столько…

— Я сказал. Все. Побежал отсюда…

— Может, на тридцатнике остановимся, а? Ребята?

— Я тебя за «ребят» кишки наружу выпущу. Нашел себе ребят, фитиль. А ну побежал! Быстрее!

Сигорд послушно наддал ходу и захромал быстрее.

Слезы бессильного бешенства мешали ему сидеть и лежать. Даже бульон не лез в горло, не говоря уже о ливерной колбасе на булке… Чаю не хотелось. Только воду пил Сигорд, кружка за кружкой, некипяченую… Выпить бы. Ох, как хотелось выпить, но злость и отчаяние пересиливали даже вновь вспыхнувшую алкогольную жажду. Покурить бы… К черту курево, он сегодняшнюю порцию уже использовал… на подарки этим гадам… О-о-о!..

Сигорд замер, прислушиваясь, на цыпочках подошел к люку, соединяющему чердак с верхним этажом и вновь замер, надолго…

Всюду было тихо. Сигорд достал все три заначки, вытащил из под ботиночных стелек обе сотни, не найденные грабителями наркоманами, сбил все в единую кипу, рассортировал по купюрам, опять собрал в стопку и взялся внимательно пересчитывать, хотя наизусть помнил и сумму, даже количество купюр каждого достоинства, эту сумму составляющих:

— желто-серых сотенных бумажек, стох — двадцать пять;

— серо-зеленых полусотенных, полтинников — двенадцать;

— сиреневых двадцатипятиталерных, квотерных — десять;