– Или о большой толстой заднице моего виз-а-ви Сережи Мирского, – вставила-таки Ирмочка – Правильно, дорогая Ирма, if You feel lonely tonight you may dream of my sweet ass – Это ты по какому сказал?
– По иностранному, Ирмочка, прости дорогая, но я еще хочу напомнить нашим радиослушателям телефон, по которому надо звонить, чтобы выиграть кружку в виде попочки, похожей на попку нашей Ирмы, это телефон нашей студии 888-5-888, легко запомнить, звоните и выигрывайте, а мне, как самому главному победителю представится возможность воочию полюбоваться попкой Ирмы Вальберс – Воочию? – изумилась Ирма, – ты хочешь сказать, что у попки есть очи?
– А и есть, – подпрыгнул в своем кресле Сережа, – не даром обитатели тюрем на своей фене попу еще называют "очком", впрочем, по этому поводу есть анекдот, но я расскажу его после песни "Буча-Буча-Буча" в исполнении ансамбля "Загадка-Би", которую мы сейчас будем все вместе слушать.
***
Агаша сама не зная, зачем она это делает, взяла и набрала номер.
Натаха номер продьюсера Джона украла, что теперь бедной девочке остается?
Только и остается что звонить на радио.
Три восьмерки, пять, и снова три восьмерки.
Все равно ведь не попаду!
Бах – попала…
Вызов…
Длинные гудки.
Голос оператора – вы позвонили на Радио Сити-Хит-Эф-Эм, не отсоединяйтесь, сейчас вам ответят…
Агаша даже дышать перестала.
Лежала с закрытыми глазами на спине и только слушала музыку, доносившуюся из радиоприемника. И такая же музыка, только с секундным отставанием слышалась в телефоне.
– Алё, вы еще не отсоединились, хорошо, сейчас вас переключаю на эфир.
Музыка в телефоне исчезла, зато сменилась узнаваемым голосом Саши Мирского,
– Алё, мы вас слушаем, представьтесь пожалуйста, вы в прямом эфире радио Сити-Хит-Эф-Эм.
– Меня зовут Агата, – сказала Агаша и вздрогнула, вдруг услыхав свой голос в приемнике – Радио у себя сделайте только потише, Агата, чтобы микрофон не заводился, – сказал Мирский, – и ответе на наш вопрос, Агаточка, а вопрос вот такой в связи с вашим именем, скажите, как вас называет ваш любимый мальчик, или муж, или любовник, когда вас начинает обнимать и целовать? Он называет вас Агата, или Агаточка? Или Агафончик?
Агаша почувствовала, что краснеет, она уже пожалела, что позвонила в этот эфир, черт ее дернул!
– Нет, никак не зовет, – вымолвила она – Он что у вас, глухонемой? – спросил Мирский. Спросил и тут же принялся комментировать, – представляешь, Ирма, у Агаты такой парень, что он только сопит и молчит, сопит и молчит и никак не называет свою красавицу – Агату, никак. А ведь существует поговорка, берешься за грудь, говори что-нибудь. Вот я, когда беру девушку за грудь, я всегда так нежно ей шепчу, Ирррррр-мочка, Ирррр-мочка моя дорррррррогая!
Агаша уже собралась дать отбой, как Сережа Мирский вдруг прокричал, – дорогие радиослушатели, Агата выиграла две кружки с задницами – с моей и с попкой Ирмы Вальберс, выиграла, потому что у нее глухонемой любовник, одна кружка ему, другая Агате, Агата, вы не отсоединяйтесь, наш администратор вам сейчас скажет, куда и как подъехать за выигранными вами призами.
Дюрыгина покоробило.
– Какая пошлость, ё-маё!
Но он сделал радио погромче, – этот Мирский воплощенная распущенность и было бы здорово в контрасте с миленькой Ирмой попробовать его в телеэфире. А что? Разве плохая идея? И зачем только поехал по Садовой?
От Склифасовского до Сухаревской пробка растянулась.
Пол-часа простоял, покуда на проспект Мира вырулил. Здесь, вроде полегче, а отсюда уже и до Королева недалеко – полчаса езды.
Главный дал шесть недель для того, чтобы найти ведущую. Шесть недель это немало.
Но это не значит, что можно теперь сидеть и ничего не делать. Не таким был Дюрыгин человеком, чтобы сидеть и ждать у моря погоды.
Может, прямо сейчас заскочить за Ирмой, да попробовать сманить ее к себе на свой проект?
Нет таких женщин, которых нельзя было бы склонить к измене.
Это еще Дон-Жуан у Пушкина говорил.
А Пушкин его списал у Байрона.
Только у Байрона Дон-Жуан был менее сексуален. Или сексуализирован.
Нет, стилистически правильнее сказать – сексуален. Это как раз Пушкин с его природной завышенной чувственностью именно и сексуализировал по-английски холодноватого испанца Дон Жуана. Того, что из под британского Байроновского пера вышел скорее философом, нежели любовником.
Музыка в приемнике снова сменилась трёпом Мирского.
Читать дальше