Лебедев Andrew - New-Пигмалионъ

Спектакль, называемый свадьбой – начинался, и Абрам Моисеевич был в нем и главным режиссером-постановщиком и главным актером, игравшим заглавную роль.

Агаше только оставалось стоять сбоку, рядом с аппаратурой диск-жокея, и наблюдать.

Вот приехали жених с невестой, вот вошли, и Абрам Моисеевич принялся рассказывать молодым о старых московских обычаях величания.

Жениха в черном костюме, в котором разве что только в гроб, и невесту в длинном до полу криналине – протащили сквозь строй, обсыпав их мелочью и рисом. Потом под руководством того же Абрама Моисеевича родители принялись напутствовать молодых и подсовывать, подпихивать им черствый круглый каравай с солью, дабы они кусали от него и солили друг-дружке…

– Нам с тобой потом можно будет покушать там с краю, – шепнул Юра – диск-жокей.

Но Агаше дядя Валера – Валерий Максимович Дюрыгин – не велел "Шуры-муры" на свадьбах крутить и особенно пить-закусывать, дядя Валера велел учиться сценическому мастерству.

И уже к середине свадьбы, Агаша вдруг поняла, что и действительно, свадебное торжество мало чем отличается от телевизионного шоу, и работа тамады – это почти что та же работа, что и работа ведущего.

Эффект подобия усиливался еще и присутствием другого сына Абрама Моисеевича – Левы, который снимал свадьбу на большую камеру Вэ-Ха-Эс, такую большую, какие раньше Агаша видала на телевидении.

В середине торжества, когда уже и первый танец жениха с невестой станцевали, и тещин танец тоже, да и указы о присвоении жениху и невесте званий мужа и жены тоже зачитали, когда полсотни пьяных гостей и родственников уже сами могли веселиться без понукания тамады, Абрам Моисеевич сказал Агаше – к следующему разу подготовь один эпизод, чтобы меня подменить. Помнишь, заметила, как я провел конкурс на знание женихом и невестой супружеских обязанностей? Вот, в следующую свадьбу завтра проведешь этот конкурс вместо меня…

И отныне, так было теперь каждый день, вернее каждый вечер.

Из своего кафе Агаша уволилась, взяла там расчет.

Денег на первое время дал ей дядя Валера.

Сказал, что это аванс, который он вычтет потом из ее зарплаты ведущей телешоу.

А Абрам Моисеевич просто тиранил ее.

С каждым новым вечером, с каждой новой свадьбой она брала на себя все больше и больше эпизодов, проводя уже и конкурсы на лучшего дарителя подарков любимому тестю и на лучшего чтеца дифирамбов любимой теще, конкурсы на кормление голодного мужа и на раздевание заскучавшей супруги… Чего только не придумывал изобретательный Абрам Моисеевич! Уже половину свадебного торжества проводила она, а Абрам Моисеевич только стегал ее жесткой указкой по спине и ниже спины, – не горбись, я тебе говорю, не горбись, плечи расправь, сделай их расслабленными, как у цыганки, которой вся её жизнь по барабану…

Если она плохо говорила, торопилась, зашептывала или заплевывала микрофон, Абрам Моисеевич нещадно стегал ее указкой по попе.

– Я перед Валерием Максимовичем за тебя краснеть не собираюсь, я тебя выучу, как держаться, а ну кА говори в микрофон, "Карл у Клары украл кораллы"! говори, я тебе сказал!

А потом Абрам Моисеевич заставлял ее еще и петь и даже танцевать.

– На следующую свадьбу подготовим с тобой номер, будем петь романс на два голоса, – сказал Абрам Моисеевич, – а не то пожалуюсь Валерию Максимовичу и скажу, что тебя и близко нельзя к телевидению подпускать…

Разучивали с ним романс.

"Гори-гори, моя звезда".

Абрам Моисеевич подыгрывал на старомодной семиструнной гитаре и пел очень хорошо.

Так хорошо, что его можно было бы даже в новогоднем огоньке по телевизору показывать.

– Я, Агашенька, этот романс на вступительном экзамене в театральном училище пел, сорок пять лет назад это было, представь себе…

Каждый вечер к Агаше клеились подвыпившие гости – некоторые при этом даже не стесняясь своих присутствующих здесь же жен.

– А это признание твоих красоты и талантов, – говорил ей Абрам Моисеевич, и тут же хвастался, – мне вот под семьдесят, а я порою молоденьких девушек, подружек невесты отсюда со свадеб к себе на квартирку вожу, так вот! И это благодаря моему артистизму.

– Ну как, студентка, учишься? – звонил дядя Валера.

– Учусь, – отвечала Агаша.

– Ну, учись, скоро на телевидение поедем, пробоваться.

– Да ты с ума сошел, какая это идея, – воскликнул главный, – это же черт и что, а не идея…