Лебедев Andrew - Трамвай желанiй

Антон аж поперхнулся, остолбенев.

– А не надо было себя проклинать, милок… – с ласковой участливостью сказала оранжевая, – тогда бы и не маялся…

Нашатырь…

Ему явно совали нашатырь под нос.

Антон раскрыл глаза.

Он лежал на узенькой коечке в салоне медицинского микроавтобуса "скорой помощи" и медсестра совала ему под нос ватку с нашатырем.

– Что со мной? – спросил Антоха.

– Дыму ты наглотался, лежи, – шикнула на него толстая медсестра, – приехали на пожар, а ты единственный пострадавший, теперь тебя по "скорой" в дежурную везем.

– Не надо меня в дежурную, – резко возразил Антоха, пытаясь встать.

– Да лежи уж, коли к нам попался, – оскалилась медсестрица и легонько ткнула Антона в лоб.

– Да, не надо было себя проклинать, – повторил он, засыпая…

У Игоря тоже была такая привычка – тыкать открытой ладонью в лоб.

Не больно, но слегка унизительно.

Назидательно-покровительствующим манером.

– Вот так-то, Антоха, тумкать надо головой, книжки умные читать, – приговаривал Игорешка.

Когда он тыкал ему в лоб без свидетелей, Антон сносил это с легкостью, и даже рад был, что Игорь неравнодушен к нему, что переживает из-за его, Антошки, необразованности, но, тем не менее, общается с ним, почти на равных общается, разговаривает, делится мыслями.

Но когда Игорь делал тычок в Антохин лоб при Рите… Да еще и приговаривал: де, не знать, кто такой Шинкель (Сноска: Шинкель – архитектор, построивший дворец Сан-Суси в Потсдаме.), это игнорантность (Сноска: Инорантность – от англ. ignorance – невежество непростительного свойства.), мон шер.

Тогда, в такие моменты, Антон был готов Игоря убить.

А Игорь, будто читая эту решимость в Антоновых глазах, кривил губки в своей коронной ироничной улыбочке и пел, подражая какому-то оперному певцу:

– Не убивай меня без ну$жды!

Антоху это так раздражало!

Так раздражало, что он как-то и матери своей пропел на Игорев манер:

– Не убивай меня без ну$жды!

Пропел ей, когда она рассердилась на него за какую-то мелочь, а она тут же и поправила: – Надо петь "не искушай", а ты поешь "не убивай", и это неправильно.

Она вообще такая правильная вся, мамаша его.

– Так чего ж она тогда такая неудачница, если такая умная и правильная? – хотелось крикнуть Антохе…

А он ее спросил тогда: – Что значит "не искушай без ну$жды"? Значит, если у мужика есть нужда, он может искушать? Имеет право искушать, оправдываясь наличием у себя этой "ну$жды"? И не имеет такого права, если нужды у него в этой женщине нет? Так это смешно! Зачем тогда вообще кого-то искушать, если в человеке нет нужды?

А мать ему тогда и ответила, да так, что в самую точку, в самые печенки попала…

– А у твоей Ритки есть в тебе нужда? – спросила мать. – Зачем ей ты? А тем не менее, она тебя искушает…

И нечем было крыть. Нечем!

Что? Разве не догадывался Антон, что Ритка близка с его дружками – с Игорем и с Витькой Семиным? Разве это не могло служить основанием для того, чтобы изгнать Ритку из рая собственных грез, что был у него в голове?

На втором что ли курсе они как-то разговорились о сексе.

Ну, так, как могут разговориться двое восемнадцатилетних мальчишек…

С подробностями, с физиологией, с апелляцией к собственному выдуманному-невыдуманному опыту.

И Игорешка вдруг сказал: – Люблю, когда девушка сидит на высоком стуле, на манер тех, что в баре у стойки, или за неимением такого стула, сидит на столе, лицом ко мне, а я на нее смотрю и трахаю ее…

Игорешка не сказал, что трахает он именно Ритку…

Но Антон понял.

Понял, что он именно про Ритку говорит.

Ведь вроде и не сказал ничего такого, по чему можно бы было идентифицировать ту даму "икс", про которую Игорь сказал, что "любит на нее смотреть, как она сидит на столе лицом к нему", но Антон точно понял. На все сто процентов, что речь шла о них – об Игоре и о Рите.

Гнать, гнать ее из рая собственных грез! Ведь это его, Антошкин, рай! Он в нем хозяин! Это его голова, это его мечты!

Но не мог Антон ничего с собой поделать.

Прописалась Рита в его РАЮ его ГРЕЗ…

Как потом прописалась в его комнатах эта киришская Анька.

И не выгонишь!

Обеих.

Витька Семин никогда не трепался о своих победах на сердечном фронте.

Да чего трепаться? Весь факультет и так знал, что на первом курсе Ритка была его девчонкой. И все у них, как тогда говорилось, "было хорошо"…

Так девушки деревенские обычно говорят, когда отказывают какому-нибудь незадачливому ухажеру: "у меня есть парень, и у нас с ним все очень хорошо".