Кристофер Бакли - Суматоха в Белом Доме

– Послушайте, – устало произнес он, – завтра тяжелый день, и надо хоть немного поспать. Может быть, эта крыса объявится утром сама. У них ярко выраженный домашний инстинкт.

Около двух часов ночи Теодор стал для него крысой.

В три часа, когда я все еще руководил поисками, зазвонил телефон. Раз, два, три, четыре звонка. Я подумал, что может звонить президент, если он вдруг захотел сообщить о том, что скажет завтра. Или Джоан – из Бойсе, испугавшись, что не застала меня дома.

Я взял трубку, и оператор Белого дома сообщил, что меня вызывает Хлопушка.

– Где Теодор? – шепотом спросил он.

Я рассказал ему, как обстоят дела. Он принял это мужественно, и я обещал не прекращать поиски, которые продолжались почти до четырех часов утра, когда я тоже выдохся и сдался. Предстоящий день должен был стать судьбоносным, и я рассудил, что должен поспать хотя бы два часа, иначе мне не выдержать. И все-таки было жаль Теодора. По дороге домой мне мерещились раздавленные, короче говоря, мертвые хомяки.

Телефон зазвонил в половине седьмого. Журналисты. Им не терпелось узнать о решении президента, от которого ждали отказа баллотироваться повторно на президентский пост. Они много говорили и требовали подробностей. «Эй-Би-Си», например, необходимо было знать, что президент предпочитает есть на завтрак. Проведя чудовищный вечер и, тем более, ночь, проспав меньше двух часов, я больше всего возмутился именно из-за этого вопроса.

– Откуда мне знать, что он предпочитает на завтрак? Хватит дурацких вопросов.

К семи часам таких звонков было уже около дюжины, и они окончательно испортили мне настроение. Приехала Айда, наша служанка, чтобы приготовить завтрак. Джоан даже думать не хотела о том, что я буду сам себе готовить, и попросила служанку приезжать пораньше.

Я был в душе, когда Айда принесла телефон.

От восторга у нее дрожал голос, пока она произносила:

– Мистер Вадлоу, вам звонит президент.

Она просунула трубку между занавесками, едва не толкнув меня.

– Черт! – вскрикнул я и, пытаясь увернуться, в чем мать родила выпрыгнул из душа, но задел за край бордюра и растянулся на полу.

Айда стояла не шевелясь и не сводила с меня глаз. Телефон стукнулся о пол. Я тер ушибленный бок.

– Вы не хотите говорить с ним?

– У-у, – простонал я, – ох.

Трубка лежала на полу всего в нескольких дюймах от моего уха, и сквозь шум воды я слышал: «Алло! Алло! Мистер Вадлоу, ответьте, пожалуйста».

Айда выключила воду. Мне удалось дотянуться до трубки.

– Да, – прохрипел я.

– Пожалуйста, ответьте президенту, – сказал оператор.

– Прошу прощения, что беспокою вас так рано, – услыхал я голос президента, – но Хлопушка не дает нам покоя из-за своего хомяка. Он говорит, будто вы с Фили знаете, где он. Больше я ничего не смог из него выудить. Вы вправду знаете, где этот чертов хомяк?

Думай, Вадлоу, сказал я себе. Не без труда я вспомнил, как мы обещали Хлопушке найти хомячка, и сказал президенту, что займусь поисками, как только приеду в Белый дом.

Войдя к себе в кабинет, я немедленно собрал особый совет, состоявший из миссис Метц, миссис О'Двайер и, естественно, меня самого. Все агенты службы безопасности и сотрудники Западного крыла были подняты по тревоге. Смотрители прилегающих территорий тоже были оповещены о пропаже. Я приказал убрать из подвала все мышеловки.

Однако у меня оставались вопросы. Есть ли в Белом доме кошки? И существует ли эффективная приманка для хомяков?

Ответы были нужны немедленно, потому что время поджимало.

Я позвонил Фили и рассказал ему о разговоре с президентом и продолжающихся поисках. По его бурчанию я понял, что у него тяжелое утро и ему не до меня. Среди многих талантов Фили было в частности умение забывать о катастрофах, случившихся по его вине, а также делать из других козлов отпущения. В политике это немаловажный талант.

Однако случилось неизбежное. Слухи о пропаже Теодора проникли в прессу. Днем на пресс-конференции только и вопросов было, что о хомяке. Я попросил предоставить мне распечатку.

Итак:

Вопрос: Сколько времени не могут найти хомяка?

Фили: Не могу сказать точно.

В.: Не происки ли это Ливии? (Смех.)

Ф.: Будем продолжать?

В.: Сколько лет хомяку?

Ф.: Когда конгресс вернется с Рождественских каникул, мы вновь представим ему на рассмотрение закон об иммиграции с внесенными нами поправками…

В.: Скажите, как выглядит этот хомяк?

Ф.: Ради всего святого…

В.: А как насчет вмешательства русских?