Владимир Войнович - Два товарища (сборник)

– Ну и что же? – не понял я.

– Да как же – что? Первый день на стройке, что ли? – Силаев развел руками. – На улице грязно, а комиссия придет в ботиночках, люди интеллигентные.

– Думаете, по грязи не захотят ходить?

– Не захотят, – уверенно сказал Силаев. – Я их знаю. Сам такой.

Мне было уже все равно. Делайте, что хотите, и я буду делать, что хотите, – так будет спокойней.

Я вышел из кабинета. В приемной толкалось много народу. Секретарша Люся бойко стучала по клавишам машинки – печатала акт сдачи-приемки объекта. Возле нее на стуле сидел Сидоркин и объяснялся Люсе в любви.

– Значит, не пойдешь за меня замуж? – спрашивал он с самым серьезным видом.

– Нет, – ответила Люся, – ты уже старый и худой.

– Это хорошо, – сказал Сидоркин. – Помру, скелет сдашь в музей – большие деньги получишь.

– Ты чего здесь торчишь? – спросил я его.

– Богдашкина жду. Поговорить надо, хороший он больно уж человек.

В это время в приемной появился Дроботун – представитель райисполкома, бессменный председатель всех комиссий по приемке зданий. Я его не видел месяца три. За это время он еще больше погрузнел, раздался в плечах, и его военный костюм, в котором он несколько лет назад вышел в отставку, уже расползался по швам. В руках он держал тяжелую от дождя плащ-палатку.

Дроботун кивнул мне и Сидоркину, потом посмотрел, что печатает Люся.

– Готово уже? – спросил он.

– Сейчас будет готово, – ответила Люся. – Оценку поставим сейчас или потом сами напишете?

– Давай сейчас, – сказал Дроботун. – Чтобы не от руки. Официально. Пиши: «Здание принято с оценкой «хорошо».

– А может, оно сделано на «отлично»? – спросила Люся.

– Такого не может быть, – уверенно сказал Дроботун. – На «отлично» Растрелли делал или Росси какой-нибудь. Сейчас все делают на «хорошо».

Вскоре пришли еще двое – члены приемной комиссии. Санинспектор, маленький, худой человек с впалой грудью и золотыми зубами, и представитель райкома комсомола, какой-то студент. Должен был прийти еще один представитель от какой-то общественной организации, но Дроботун его дожидаться не стал.

– Ладно, – сказал он, – захотят – потом подойдут. Праздник на носу, жена велела продуктов купить.

– Мне бы тоже поскорей, – откровенно сказал санинспектор. – Костюм надо взять из химчистки.

Студенту, видно, ничего не надо было, он промолчал. Мы вышли на улицу. Дождя не было, но он мог вот-вот пойти: низкие тучи неслись над землей. Было холодно. На пустыре глинистая почва размокла, пришлось идти в обход по асфальту. Дроботун в развевающейся плащ-палатке шел впереди, глядя под ноги и осторожно огибая сиреневые от машинного масла лужи. Я смотрел на его чистые ботинки с войлочным верхом и подумал, что Силаев был прав: ботинки председатель комиссии пачкать не захочет.

Мы подошли к дому и остановились. Плотники уже разобрали забор, дом виден был от дороги, он блестел свежей краской и вымытыми окнами.

– Снаружи вроде бы ничего, – сказал Дроботун, – посмотрим, как-то там внутри.

– А это что? – показывая пальцем на стены, спросил студент, который до сих пор молчал.

– Где? – спросил Дроботун.

– А вот трещина. Выходит, не успели построить дом, а он уже треснул.

Мы не сразу поняли, в чем дело, а когда поняли, Дроботун переглянулся с санинспектором, и оба они снисходительно улыбнулись.

– Это не трещина, – мрачно сказал я. – Это осадочный шов.

Парень смутился, покраснел, но сказал очень строго:

– Проверим. Покажете потом проект.

Я понял, что хлопот с ним не оберешься.

Так оно и получилось. Пока мы ходили по первой секции, где было, в общем, все в порядке, студент куда-то сбежал. Мы ходили втроем. Дроботун рассеянно тыкал пальцем в стены, смотрел окна, двери. В одной квартире он показал мне на мокрый пол.

– Надо было раньше поливать, – хмуро сказал Дроботун, – чтоб успел хоть немножко высохнуть.

Это была работа Писателя. Попался бы он мне сейчас на глаза, я из него душу бы вытряс.

Санинспектор занимался своими делами: смотрел кухни, ванные, уборные, дергал ручки спускных бачков. Полы и двери его не интересовали.

Мы обошли все этажи, и я предложил председателю и санинспектору посмотреть вторую секцию. Предложил я это просто для очистки совести, наверняка знал, что они откажутся.

– Чего там смотреть? – сказал Дроботун. – Все ясно. Где акт?

Я вынул акт, сложенный вчетверо, из кармана. Я уже думал, что сейчас все кончится, и обрадовался. Если уж я не могу делать все как полагается, так пускай хоть будет меньше возни.