Димитр Димов - Июльская зима

Пока мы пьем кофе, я вспоминаю все известные мне описания Рио. Что же мы увидели, прилетев в этот город? Ровным счетом ничего!.. Самолет – средство, предназначенное для того, чтобы ты ничего не увидел. Итак, наступают последние этапы нашего долгого путешествия. Мы несемся к Монтевидео, значит, еще две тысячи километров. Над Флорианополисом мы попадаем в грозу, а над Порте-Алегре любуемся прекрасным тихим закатом. В Монтевидео нас подстерегает неожиданность – на аэродроме мы дрожим от холода после того, как всего несколько часов назад, в Рио-де-Жанейро, погибали от жары. Мы уже залетели достаточно далеко на юг, где зима – это зима, как у нас. Разница только в том, что север здесь означает жару, а юг – холод!.. Монтевидео и Буэнос-Айрес разделяет широкое устье Ла-Платы, которое наш самолет пересекает меньше чем за полчаса.

Вечером Буэнос-Айрес, если смотреть па пего с самолета, похож на море дрожащих огней. На аэродроме нас любезно встречают двое товарищей из болгарского посольства. Ночуем в отеле. На другой день в восемь часов утра мы должны вылететь в Сантьяго, но нам удается сделать это только в полдень, так как над Андами бушует снежная буря. Что такое снежная буря над Андами, вы, может быть, поймете, если я вам скажу, что большая часть вершин высотой от пяти до семи тысяч метров!.. Железнодорожная линия, связывающая Чили с Аргентиной, поднимается на высоту четыре тысячи метров и зимой не функционирует, так как ее постоянно заваливают снега и лавины. В довершение всего Анды – область вулканическая и подвержена землетрясениям. Обвалы там обычное явление. Единственная возможность перебраться через Анды зимой – это самолет. Итак, мы полетим через Анды на самолете!.. Около двух часов мы несемся над пампой – бесконечными, унылыми, малолюдными равнинами, в сезон дождей, вероятно, способными довести человека до отчаяния.

В любом уголке земли, даже самом захудалом, можно сделать жизнь осмысленной и красивой. Но дело в том, что в пампе как раз отсутствуют всякие общественные и социальные условия для этого. Ниже я опишу вам жизнь в пампе со слов одного аргентинского агронома или жизнь в Гран-Чако со слов болгарских эмигрантов.

День ясный, но мы ничего не видим, так как летим высоко, а поверхность земли окутана синеватыми испарениями. Внезапно на горизонте перед нами возникает гигантская снежная цепь, которая тянется на север и на юг докуда хватает глаз. Даже глядя на нее издали, мы ощущаем в ней что-то апокалипсическое. И вдруг мы входим в огромную массу облаков и тумана; открывшийся вид исчезает. По холоду, по вою моторов, по тому, как натужно свистят компрессоры, которые сгущают воздух в салоне, мы понимаем, что самолет с напряжением набирает высоту, чтобы перелететь через Анды. Пульс и дыхание у нас учащаются. Разговаривать не хочется. Нас охватывает какая-то апатия. Видимо, несмотря на действие компрессоров, воздух в кабине разрежен, и от этого мы ощущаем некоторые физиологические нарушения.

Мы летим на высоте восемь тысяч метров, вероятно, чтобы не врезаться в вершину Аконкагуа высотой больше семи тысяч метров или просто чтобы подняться над бурей. Летим над безбрежной массой черно-серого тумана, а над нами – какое-то странное бесцветное небо со светящимся солнцем. Иногда в черно-серой массе облаков под нами открываются глубокие колодцы, и мы замечаем, что туманы и облака слоятся пластами и эти пласты движутся в противоположных направлениях со скоростью, которая снизу должна быть огромна. Все это продолжается около часа, в течение которого пассажиры усиленно поглощают виски и коньяк, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Потом мы начинаем снижаться. Буря и Анды остаются позади.

Но есть еще одна преграда, которую необходимо преодолеть. Параллельно Андам, по берегу Тихого океана, тянется другая цепь, более низкая. Город Сантьяго расположен в долине между этими двумя цепями. Сейчас, однако, эта долина закрыта непроницаемыми дождевыми тучами. Никакой видимости. Дальше – «слепой полет», как говорят летчики. В таких случаях самолет возвращается обратно в Буэнос-Айрес. Так было бы, вероятно, и в этот раз, но, к счастью, на побережье тумана нет, и пилот прибегает к следующему маневру: достигает океана, делает поворот и совсем низко, на высоте двести или триста метров, пробив туман, ныряет в одно из ущелий прибрежной горной цепи, которое выводит самолет прямо на аэродром в Сантьяго. Для этого маневра требовались как смелость, так и хладнокровие.