Мaйя Валeeва - Люди и бультерьеры

— Где ты была? — недобро усмехнулся Фарит.

— Разве ты не знаешь, где?

— Ты шлюха, наглая шлюха, — он плеснул себе водки и бросил на меня тусклый взгляд.

Мне было мучительно жаль его.

— Прости меня. Я думаю, что мы должны с тобой расстаться. Так получилось.

— Что ты несешь, дура! Или его бабки совсем вскружили тебе голову?! Ты думаешь, ты ему нужна? Что у тебя вообще общего с этим бандитом? Он же криминальный тип, это дураку ясно. Что ты делаешь, Яна?! Ты разрушаешь все вокруг себя! Тебе мало, что погиб Крис? Ведь это было предупреждение.

— Ох, ты во всем видишь какие-то знаки. Я не могу больше так жить, пойми. Да, я его люблю. Оказывается так бывает, любила тебя, теперь люблю его.

— Ты никогда меня не любила. Ты всегда была шлюхой, ты все время что-то искала в мужиках.

Я взглянула на него, и мне стало не по себе от ненависти, горевшей в его взгляде.

— Прошу тебя в последний раз: остановись. Не будет у тебя с ним ничего. Вот попомнишь мои слова! — зло сказал он.

— Прости, Фарит, я виновата, — тихо сказала я и слезы покатились у меня из глаз.

Он встал, медленно обошел вокруг стола и подошел ко мне вплотную. Он ударил меня по щеке своей жестокой, тяжелой, грубой, мужской рукой.

— Тварь. Ты еще приползешь ко мне, — и ушел, хлопнув дверью.

Я долго сидела, прижавшись мокрым пылающим лицом к поверхности стола. Горе, кругом было одно черное беспросветное горе. Мне было страшно — словно в какой-то зловещий клубок закручивалась вся моя жизнь, душу терзало предчувствие чего-то ужасного и непоправимого, кошмар потери и пустоты навалился на меня, и я уже была не в силах что-то изменить и что-то переиграть. Я сама была игрушкой в чьих-то жестоких руках. Может, и в самом деле, прав Фарит, и гибель Криса — это первое предупреждение?

На работе я заставила взять себя в руки, села к компьютеру и написала статью в завтрашний номер. Мне снова невыносимо хотелось, чтобы позвонил Олег, но он ведь очень занят сегодня. Ведь мы договорились в три… А завтра! Я вынимала из сумочки билеты в Прагу и в который раз внимательно изучала красно-белые глянцевитые книжечки. Осязаемость этих билетов, на которых стояли наши имена и фамилии, вселяла в душу уверенность.

К счастью, окно моего кабинета смотрело на север, и в комнате было не так невыносимо жарко, как на южной стороне. Рита, моя «сокамерница», как мы друг друга называли, была в отпуске. Нет ничего отвратительнее, чем целый день сидеть в редакции в самый разгар лета, когда жизнь в городе словно бы замирает. Замирает она и в Доме Прессы. Коридоры пусты и глухи, ленивый, разморенный журналистский люд вяло переползает из комнаты в комнату или толчется в буфете, пробавляясь пивом.

Без пяти три я сорвалась вниз, даже не дождавшись лифта. Я вышла в раскаленное, асфальтово-бетонное пекло, подошла к месту парковки, но среди множества раскаленных и сверкающих на солнце автомобилей, не увидела серебристого сааба. Рядом, на бледной, сухой лужайке стояли чахлые елки, и я попыталась спрятаться в их призрачной тени.

Машины приезжали и отъезжали, но Олега все не было.

Сама я никогда не опаздываю на встречи, возможно, это журналистская привычка. В отличие от меня большинство людей очень необязательны, для них опоздать на полчасика ровно ничего не значит, они порой даже не потрудятся извиниться. Мне кажется, что мужчины даже более необязательны, чем женщины. Мои друзья, знакомые и даже любовники очень часто опаздывали на встречи. Олег отличался от них тем, что всегда был предельно точен. Ни разу, за все уже довольно долгое время нашего знакомства он не заставил меня ждать его ни одной минуты. С другой стороны я знаю, что если любимый мужчина начинает опаздывать на свидания — это первый признак его охлаждения, это первая ласточка предстоящей разлуки. Или Олег обиделся на меня за то, что я вчера уехала домой? Нет, нет, не настолько он мелочен, это не его удел.

Пока я размышляла об этом, прошло целых сорок минут. Теперь почти каждая светлая машина казалась мне олеговским саабом. Сердце каждый раз радостно подскакивало и тут же падало, как в холодную прорубь. Тревога росла во мне с каждой, мучительно проходившей минутой. Я с ненавистью смотрела на свои часики, на золотые, равнодушные и неумолимые стрелки.

Никогда в своей жизни я так долго не ждала мужчину. Целый час! Конечно, многое зависит от того, насколько тебе этот мужчина интересен. Когда он для меня ровно ничего не значит, я ухожу ровно минута в минуту, если он не находится в пределах видимости. Если он мне хоть чем-то интересен, я, конечно, могу подождать десять, и даже пятнадцать минут. Если я влюблена, я, пожалуй, вытерплю полчаса. Но час! Час… роковая граница, означающая, что свидания не будет. Что тот, кого ты ждешь, не смог или не захотел прийти.