Эжен Шаветт - Тайны первой французской революции

В свою очередь Ивон также изучал аббата. Вместо дрожащего, полоумного старика, с которым он за минуту перед тем говорил, он видел перед собой строгого на вид человека с важным голосом и изысканными манерами.

-- Дитя мое, -- сказал аббат, -- позвольте мне задать вам несколько вопросов о вашем прошлом?

-- Моя жизнь, господин аббат, -- грустно отвечал Ивон, -- похожа на жизнь многих молодых дворян моего отечества. С установлением Республики я последовал за моим отцом в вандейскую армию. Шесть лет сражался против синих [ синие (по цвету мундиров) -- солдаты революции, в отличие от белых -- роялистов ], стараясь отплатить им за все зло, которое они причиняют нашим провинциям.

-- А ваши родители?

-- Мой отец был расстрелян в Нанте, а мать умерла на эшафоте в Ренне, -- медленно произнес Ивон.

-- Никакая привязанность не пережила ваши несчастья?

-- Нет, умертвив моих родителей, синие сожгли мой замок и...

Кавалер колебался.

-- И... -- настаивал аббат.

-- И обесчестили ту, которую я любил, -- отвечал де Бералек, дрожа от гнева и побелев при этом воспоминании.

-- Итак, вы принадлежите королю?

-- Да! Телом и душой.

-- И, если б исход дела зависел от вас, вы были бы готовы на все, чтоб свергнуть их проклятую Республику?

-- Да! -- отвечал Ивон с силой, выдавшей его неизбывную ненависть.

-- Даже на самое странное поручение?

-- Да, да, -- повторил кавалер.

-- Ну так! Мой молодой друг, вы можете возвратить королю его царство, свергнув правительство, которое вы презираете.

Кавалер судорожно выпрямился:

-- Что надо делать? Моя кровь, жизнь, честь, я пожертвую всем... Говорите скорее, господин! -- вскричал он с дикой энергией.

-- О, о! Молодой друг, -- отечески мягко произнес старик, -- мы не потребуем так много от вашей преданности. Поручение, ожидающее вас, гораздо приятнее.

-- Какое же?

Аббат откинулся на спинку стула и отвечал улыбаясь:

-- Дело в том только, чтобы влюбить в себя одну очень красивую женщину.

Услышав, что ему предлагали оригинальную должность обольстителя, ему, мужу битвы и борьбы, Ивон отвечал сухо:

-- Вы шутите, конечно, милостивый государь?

Но аббат посмотрел ему прямо в лицо и повторил, делая ударение на каждом слове:

-- Задача в том, говорю вам, чтоб влюбить в себя хорошенькую женщину.

Из всех начальников роялистской партии, боровшихся против Республики, самым деятельным был тот, которого кавалер назвал аббатом. Мы откроем его настоящее имя.

Франсуа-Ксавье, аббат Монтескью-Фезенсак, ставший впоследствии герцогом Монтескью, выказывал в своей преданности свергнутой монархии то упорное рвение, которое не могли сломить никакие преграды. Новый план появлялся тотчас же после неудачной попытки, и вместо того чтобы парализовать деятельность аббата, поражение лишь питало его упорство и силы. Монтескью всегда выступал страшным врагом Республики, которую уже два раза готов был сокрушить. Тринадцатого вендемьера, когда он спустил на Национальный Конвент шайки роялистов, предводительствуемых Даниканом, он был на пути к успеху. Но его злосчастная звезда послала ему в лице генерала Бонапарта противника, которого он не отгадал во мраке истории и который начал свой путь к славе тем, что разрушил попытку переворота Монтескью с помощью пушки Сен-Рока. Восемнадцатого фруктидора Монтескью опять видел себя в двух шагах от победы, но, к несчастью, Пишегрю, ставший его покорным орудием, попался на удочку своих противников, республиканцев низкого происхождения, на которых аббат вовремя не обратил внимания.

Возвратясь недавно в Париж, Монтескью собирался попытать удачи в новой борьбе против Директории, полиция которой охотилась за ним беспощадно, но не могла выследить в его двадцати убежищах и узнать под тысячами гениально придуманных нарядов, так как этот человек, которого мы встретили в образе дряхлого старика, едва приблизился к своим сорока годам.

В Англии, Швейцарии, Германии, Париже -- где бы он ни был, Монтескью везде становился лидером предводителей роялистской партии, поднимавшей голову по всей Франции. Ему не противоречили ни в одном его приказании, хотя бы оно было так же странно, как то, которое он отдал шуану Великому Дубу: прислать к нему хорошенького юношу.

И вдруг кавалер Бералек, избранный Великим Дубом, спеша к Монтескью с жаждой борьбы в сердце, узнает, что его дело ограничится странной обязанностью -- завладеть сердцем хорошенькой женщины.

Поняв, что приказание аббата было серьезным, Ивон покачал головой.