Эжен Шаветт - Тайны первой французской революции

Ивон удалился.

-- Ну, что? -- спросил Фуше, когда они остались вдвоем.

-- Итак, гражданин министр! Мы можем продолжить наш разговор с того места, на котором остановились, -- отвечал аббат, чувствуя прилив сильной радости, как будто гора свалилась с плеч! Так неожиданно явилось для него облегчение после долгого и мучительного страдания!

-- Так решено, что наш человек стоит неоспоримо семи миллионов?

-- Да, трижды да! -- решено!..

-- А в какую именно минуту он будет стоить этой суммы? -- произнес полицейский чиновник, дороживший точностью в сделке.

-- Употребляя ваше выражение, -- в ту минуту, как он остановит полет триумфатора.

-- И тогда?..

-- Тогда, гражданин министр, дающий -- сам получает.

Лицо Фуше озарилось выражением удовлетворенного корыстолюбия.

-- Хорошо, -- сказал он. -- Узнайте же приятный сюрприз, который я готовлю генералу Бонапарту.

Бросив взгляд на площадь, по которой мчался во весь опор новый всадник, он продолжал:

-- Вот, аббат, едет вестник с рапортом, но совершенно бесполезным. Могу заранее сказать его содержание, потому что события, которые должны следовать за поступком Леклерка, настолько очевидны, что не надо быть ясновидящим, чтоб отгадать их. Это, как говаривала Катерина Медичи: "Хорошо скроено, и надо приниматься за шитье". В настоящее время, когда Бонапарт сильно скомпрометирован, он должен действовать быстро, чтоб не дать врагам времени обединиться и прокричать об измене. Все его партизаны из обоих Советов, теперь -- вокруг него. Он составит из них нечто вроде собрания... их будет всего-то человек тридцать... но они дерзко вообразят, что служат выражением народной воли... издадут декрет о какой-нибудь новой власти и вручат ее генералу, провозгласив его спасителем отечества.

-- Власть, созданная таким образом, не может быть принята всей страной! -- вскричал аббат.

-- Ах! Довольно трех десятков отважных молодцев, чтоб управлять целым народом. К тому же, хотя их сегодня тридцать, завтра число их возрастет до трехсот, потому что они заполучат всех робких и нерешительных депутатов, которые обыкновенно следуют туда, куда их увлекает сила волн... Такие люди завтра же поспешат подписать все решения, принятые тридцатью зачинщиками. Сегодня вокруг генерала -- небольшая компания, а завтра он будет окружен целой толпой, если...

И начальник полиции закончил свою мысль с усмешкой:

-- Если с ним не приключится какое-нибудь несчастье ночью.

Гонец, которого заметил Фуше, взбежал в бельведер и подавал свой рапорт в ту минуту, когда министр излагал его возможное содержание Монтескью.

Бросив беглый взгляд в листок, Фуше подал его аббату.

-- Читайте, -- сказал он, -- и скажите -- не правду ли я отгадал? Мнимый временный совет собрался, чтоб провозгласить низложение Директории и замену ее консульством из трех членов. В одном я ошибся: сказав, что их, вероятно, тридцать... их всего двадцать два. Вот что завтра будет называться единогласием.

-- Но если вы такой хороший отгадчик, -- сказал аббат, -- то вы можете поведать мне о несчастье, ожидающем, по вашим словам, генерала сегодня ночью?..

-- Вот за это-то несчастие вы и даете семь миллионов, -- невозмутимо отвечал Фуше.

-- Тем больше оснований узнать о нем.

-- В положении Бонапарта все зависит от быстроты действия. Как только окончатся призрачные обязанности Совета, он поспешит в Париж... потому что ему необходима ночь для принятия мер, с помощью которых Париж на другой день увидит себя с новым правительством.

-- Ну, а тогда? -- спросил аббат с внутренним трепетом.

-- Тогда он опередит свои войска и без конвоя, только с несколькими друзьями, приедет сюда... к этой заставе... перешагнет ее...

-- А затем?

-- А затем, из этого окна, я сделаю знак девятистам полицейским, рассеянным на всем пространстве между заставой и площадью -- и, через двадцать минут, генерал будет в тюрьме. Ту ночь, на которую он рассчитывает, чтоб утвердить свою власть, вы употребите на водворение вашей... и без труда, потому что, испуганные арестом начальника, сообщники генерала поспешат убраться кто куда. Те же, кто на другой день могли бы присоединиться к нему, целыми толпами перейдут на вашу сторону.

Видя в близком будущем цель, к которой так долго стремился, Монтескью трепетал от неописуемой радости.

-- Да, -- продолжал Фуше, -- для разрешения такого дела надо было свергнуть Директорию. Бонапарт взялся за это сам. Он вытащил для вас каштаны из огня... Теперь вам остается только очистить их.