Борис Минаев - Психолог, или ошибка доктора Левина

– И что же?

– Ну, например, река. Холодная река. Пустая. С серой ледяной водой.

– А вы бы сами тоже прыгнули? Вместе с ним? – спросила Катя. – Я судья. Мне можно.

– Наверное, – подумав, ответила Даша.

И Лева ясно представил эту картину: мост, воскресенье, полно гуляющих людей, там же и Стокман с Петькой. Подходит Даша, заводит разговор, и вдруг…

… Вдруг.

– Нет, Даша, – сказал Лева спокойно. – Я не верю, что вы могли об этом всерьез думать.

– Да я тоже не верила. Но и не думать об этом я не могла. Понимаете, Лев Симонович? Не могла, и все. И тогда я поняла, что либо мне об этом надо вам рассказать, либо надо… все это как-то прекратить. Любым способом. Ну, оно и прекратилось. Само собой. Мне позвонил этот человек. И я вдруг поняла, что это и есть спасение.

– Какой человек?

– Ну… какой-то. Какой-то человек.

– И что сказал?

– Сказал, долго ли я буду все это терпеть? Что есть люди, которые готовы вступиться за мои материнские права. И я поняла, что это такой ангел… в погонах.

– Почему в погонах? – спросила Катя.

– Ну, не знаю. Мне показалось, что он какой-то… милиционер, что ли. Хотя странно. Или кто-то еще…

– Вот это скорее всего, – сказал Лева. – Кто-то еще. Даш, но я не понимаю, как же вы все-таки это все рассказали? Мне, Марине, Кате? Довольно большое собрание.

– А я очень хотела посмотреть на ваше лицо в этот момент. Не хотела сюда идти, а потом поняла, что больше вас, наверное, не увижу, и не увижу вашего лица. Вот когда все это расскажу… Про мой план.

– Ага, – сказал Лева. – Значит, вся эта история была для меня? Интересный поворот.

– Конечно, для вас, – ответила Даша, отвернувшись. – Для кого же еще? Просто это был такой кошмар. Ну а дальше вы все знаете. Я поехала за вами. И чуть не убила Петьку. Все как в этих снах. Слава богу, я его не убила. И все прошло. Все как рукой сняло. Спасибо ангелу в погонах. Или без погон, не знаю.

– Все равно не понимаю, – сказал Лева. – Как можно было об этом говорить? Вслух. Сейчас.

– Да чего ты не понимаешь, Лева! – возмутилась Марина. – Чего ты не понимаешь?

– Стойте, стойте! – вдруг закричал Лева. – Хватит. Подождите.

Лева думал, что в этот момент он наконец произнесет речь. Ответит на все вопросы. Расскажет о том, что Даша никогда не была способна на такое, и объяснит, в каких состояниях у человека могут возникнуть такие странные мысли и как это лечится. Успокоит Марину насчет Мишки, объяснит ей, что никогда не претендовал на ее личную жизнь, на ее судьбу, просто очень беспокоился за ребенка и хотел помочь. Объяснит Кате, что то, что она слышала – обычный разговор психолога с клиентом, просто случилось непредвиденное и пришлось говорить всем втроем, как бы вместе.

Но в этот момент он поплыл в третий раз и вдруг понял, что надо бы как-то это закончить. Скорей.

– Хватит! – сказал Лева. – Подождите! Уже полвторого ночи. Метро уже не работает. Понимаете? И всем пора домой. Тебе, Кать, в особенности. Марин, я позвоню насчет Мишки и обязательно заеду в больницу. Даш, держите меня в курсе. Как там у вас со Стокманом. Обязательно. Я очень рад, что мы все сегодня встретились. Очень рад. Очень. Да, если можно, обязательно завезите Катю домой. Это моя большая просьба. Я, конечно, могу посадить ее на такси, но так будет проще.

Возникла пауза.

– Что? – спросила изумленно Марина. – Ты нас выгоняешь? Сейчас?

И вдруг она начала смеяться.

– Красная карточка! – кричала Катя. – Он показал нам красную карточку!

И тогда Даша улыбнулась тоже.

И навстречу ей улыбнулся Лева. А потом засмеялся.

Лева стоял на улице и махал рукой.

Он продолжал смеяться.

Все еще продолжал. У него было отличное, замечательное настроение.

Потом он вошел в свой двор. И поднялся на лифте.

И вошел в свою квартиру.

В ноябре 2006 года Лева обнаружил в почтовом ящике конверт с ненашими надписями и ненашими марками.

Сначала он решил, что это письмо от Лизы, но, ознакомившись с его содержимым, он понял, что это не так. Больше того, содержимое конверта повергло Леву в такое глубокое возмущение, что он немедленно решил ответить и написал ряд писем, в том числе и на английском языке.

Но поскольку письменным английским Лева никогда не владел (да и устным, если честно, тоже постольку поскольку), перевод его писем, приведение их в порядок, переписка, отправка и другие процедуры заняли немало времени. Ну, наверное, примерно месяц. Реакция на письма тоже последовала не сразу.