Борис Минаев - Психолог, или ошибка доктора Левина

– Прямо? – спросила она наконец, чтобы как-то подбодрить его шаг.

– Налево.

В этот момент они как раз переходили бывшую Большевистскую улицу – военный штаб, желтый дом с библиотекой, его теперь переделали в какую-то новомодную хреновину, со стеклом по всему фасаду, совершенно не желтую, а какую-то сине-розовую, оставили, наверное, только фундамент. А вот и арка.

Кто бы знал, что в том же месте, на той же улице, он опять переживет приключение. Приключение без начала и без конца. Случайное, веселое и отчего-то страшное…

– Ой, а это ваш дом?

– Ну да.

– Какой маленький… Я думала, вы в новом доме живете.

– Почему это ты так думала? И никакой он не маленький. Обычный старый дом.

– Ладно, не обижайтесь.

Они зашли в подъезд. «Сразу позвоню Елене Петровне!» – подумал он и нажал кнопку лифта.

Чего-то забарахлил вдруг ключ, она топталась на лестничной площадке, нетерпеливо и с некоторым изумлением оглядываясь вокруг, – он тоже вдруг резко обратил внимание на то, мимо чего проходил каждый день – куча старых газет, какие-то картонные коробки с барахлом, ржавые санки, затхлый запах бедности и старой жизни, – наконец, вошли и она с порога спросила:

– Можно я в туалет? Очень писать хочется. На улице холодно…

– Да-да, конечно, – он отчего-то сразу вспотел, как будто в этой просьбе было что-то неприличное. И когда дверь за ней закрылась, сразу шагнул на кухню, к телефону. Прикрыл поплотнее дверь, но осекся – нет, так нельзя, она услышит, и вряд ли он успеет так быстро, она войдет, будет сцена, нет, потом, при ней, надо все подготовить, все объяснить, сначала – все выяснить, успокоить…

Разделся. Поставил чайник.

Она вошла и села напротив, улыбаясь.

– Ты чего улыбаешься?

– Да нет. Ничего. Как-то вы одиноко живете, я вижу. А мне казалось, все у вас с личной жизнью в порядке.

– А что, заметно?

– Ну да.

– Кать, знаешь что… Давай про меня потом. Давай сразу про тебя.

– Ну давайте…

– Так. Сначала вот что – ты мне сказала, что мама вызвала «скорую помощь». Дуровозку, как ты ее называешь. Это правда? Ты это слышала?

– Ну, она кричала, что ей все надоело, что больше нет сил терпеть все это, что эти игры пора прекращать, что раз я устала от ее заботы, пусть обо мне позаботятся там, где следует. Ну, в общем, всякий бред.

– И это все?

– Нет, не все.

– Что еще?

– Ну, там был длинный разговор. Я всех деталей уже не помню. Я тоже орала. В какой-то момент она встала и сказала: все, хватит. Я вызываю врачей. И пошла рыться в телефонных книжках, шелестеть бумажками, кричала – где этот телефон?

– Но не звонила?

– Может, и звонила. Я уже ушла. Взяла куртку, дверь не закрыла, чтобы не хлопала, и пошла.

– Так. Сколько ты была на улице?

– От силы час.

– Что делала?

– Просто ходила, думала. Потом решила позвонить вам. Вот.

– Кать, ты понимаешь, что я должен позвонить сейчас твоей маме, да? Если она решилась на такой шаг, значит, она сейчас в очень плохом состоянии.

– Ну звоните. Только она знает уже. Я же сказала. Она сейчас, наверное, сама вам позвонит… Но вообще мы договорились, что приду не позже трех. А сейчас сколько?

– Двенадцать часов.

– Ну вот. Часа два у нас есть. Успеете?

– Что успею?

– Не знаю, что. Что вы хотите успеть?

– Я ничего не хочу успеть. Я хочу понять, что у нас происходит.

– Господи, ну вот опять… Опять…

Она низко наклонила голову. Положила лоб на сжатые кулаки. Пальцы были еще очень красные от холода. Значит, гуляла долго. Замерзла как цуцик. Не врет.

– Ладно, – сказал Лева. – Если ты не врешь и мать тебя не ищет, значит, можно поговорить спокойно. Давай попьем чаю, и ты мне все-таки кое-что расскажешь.

– О чем? – она подняла глаза. – О нашем скандале?

– Не только. Кать, мы с тобой много говорили в прошлый раз, и мне многое вроде бы стало понятно. Ну, наверное, почти все. Но сейчас ты сказала одну вещь, которая меня, честно говоря, ошарашила.

– Какую?

– Ну… извини, должен повторить твои слова. О каком, как ты сказала, блядстве может идти речь? Я что-то не понимаю этой темы. По отношению к тебе… Что мама имела в виду, если она это действительно сказала?

– А… Сейчас попробую вам объяснить. Вы там что-то про чай говорили, кажется?

Лева встал, достал чайник, пришлось его сначала отмыть, заварил, поставил чашку, налил, даже обнаружил в буфете какие-то сушки, она захрустела и сделал шумный глоток, как показалось Леве, с явным облегчением и удовольствием.