Эльчин Сафарли - Когда я вернусь, будь дома

Помогаю товарищу мыть окна, приклеивать отлетевшую плитку. В перерывах между делами неспешно беседуем, пьем чай из стаканчиков в форме тюльпана под звуки пробуждающегося города. Никуда не спешить – еще одно удовольствие.

– Сулейман, у тебя бывают мысли, что жизнь проживаешь праздно, никчемно? Хотя оснований вроде и нет: любишь, и тебя любят, отдаешь, не думая, сколько получишь в ответ и получишь ли вообще, нового не боишься, готов учиться.

– Конечно, бывают. Сколько их ни гони, все лезут. Ты – в дверь, они – через щель в ставнях. Я смирился с ними, не обращаю внимания. В нас разрастается и цветет то, что мы поливаем. Что касается никчемности…

– …жизнь человека всегда субъективна.

– Да. Одни стрижку газона сочтут праздностью, другие – служением.

– Согласен, Сулейман. Стараюсь верить в лучшее, пусть даже оно не в моей жизни. Чехов об этом писал век назад: «Жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной. Человеку нужна такая жизнь, и если ее нет пока, то он должен предчувствовать ее, ждать, мечтать, готовиться к ней, он должен для этого видеть и знать больше, чем видели и знали его дед и отец».

– Прекрасно сказано. Я читал «Дядю Ваню» и «Чайку». Его пьесы – зеркало. Какой бы ни был за окном век, останутся те же маски, сменятся только герои. Удивительный мастер. Гений.

– Ты знаком с Чеховым?! Я думал, что он не очень-то подходит для мусульманской ментальности.

– Внутренняя миграция вне земного, вероисповедания в том числе. Читаешь про его героев, причитая «ах, какие люди…», полагая, что мы не такие. Черт возьми, такие! Так много всего предстоит с собой обсудить.

– Ни дня без открытий, Сулейман. Лучший девиз для живого человека.

Досту, если есть время, перечитай Чехова. Поделись мнением. Нам с Сулейманом интересно.

Скучаю по тебе. Папа

Досту,

я вышел из пекарни следом за торговцами, пришедшими за корзиной с первой партией горячих симитов. Снял фартук, отряхнул от муки, повесил на крючок у двери и пошел на центральную площадь. Там сел под деревом, смотрел, как раскупают симиты, которые чуть больше часа назад слепил из пышного теста.

Торговцы закидывали бублики в бумажные пакеты, зерна кунжута осыпались на дно, я слышал, как они постукивают. Кто-то съедал симит на ходу, спеша на работу, другие неторопливо несли домой.

Счастье – видеть, как плоды твоего труда делают людей, пусть на мгновение, счастливее.

Из-под ног прохожих разлетались голуби, а я радовался и чувствовал бесконечную усталость. Словно много лет шел, не смыкая глаз, не веря, что дойду, и наконец – я тут. Теперь бы закрыть глаза и проспать вечность. А потом проснуться и продолжить путь до следующей точки.

В ту минуту, сидя на площади древнего Стамбула, я позволил себе ни о чем не думать. Получилось, Досту.

Когда корзину понесли за следующей партией симитов, я поднялся и медленным шагом пошел домой. Умид второй день остается у любимой, они помирились и вечером после работы поедут за щенком – выбрали в приюте, решили назвать Марго (в честь Château Margaux [17] Французское вино высшей категории. ).

Проспал до полудня нового дня. Ничего не снилось. Я погрузился в пространство абсолютного покоя, впервые за свои семьдесят лет.

– Сулейман, были у тебя в детстве придуманные друзья? Которых, кроме тебя, никто не видел, которые всегда с тобой заодно?

– Нет, приятель. Даже ребенком я знал, где выдумка, а где реальность. Выдуманное мне нравилось, если оно походило на жизнь.

– Интересно. Моя дочь Досту, когда плохо себя вела, говорила, что во всем виновата Вредная Досту.

– Ха-ха… Вы с ней ходили в театр?

– Конечно. Она любила взрослые постановки, «Чиполлино» и «Пеппи Длинныйчулок» ее не увлекали.

– Я тоже люблю театр. Чувственный, пронзительный, не шокирующий.

– Еще бы! Шока в жизни и так достаточно, даже собственные мысли иногда поражают.

– Думающий человек – это прекрасно, но иногда мысли раздирают на части.

– Знакомо, Сулейман.

– Хочешь совет, приятель? Пусть они плещутся в голове. Не останавливай их. Просто наблюдай.

– Хорошая идея… Буду вспоминать наши предрассветные беседы.

– Уезжаешь?

– Да, Сулейман. Береги свой дом.

– А ты передавай привет океану. С удовольствием жил бы у его берега. Даст бог, в следующей жизни. Остаток этой проведу у мечети, рядом с каштаном.

Поезд отдаляется от Стамбула. Предстоит пересадка – и еще девять часов пути до дома.