Эльчин Сафарли - Когда я вернусь, будь дома

«Я сам далеко не пример сдержанности, часто раздолбай и вообще, кажется, не сын своих предков. Но не могу принять, когда женщина управляет мужчиной… И люблю ее. Дико. От чего еще больнее». – «Ты хочешь быть счастливым или правым?» – спрашиваю. Берется за вторую кружку. «Первое». Подсаливаю чипсы в металлической пиале. «Тогда хватит выяснений. Обними ее, и возвращайтесь домой».

Дочь, есть обиды, которые подталкивают к росту, а есть те, что приводят к расставанию. Главное – не перетягивать одеяло, услышать суть. Она проста.

Захмелевший Умид жалуется на времена. «Сейчас люди добивают друг друга, вместо того чтобы поднимать. Мы перестали быть терпимыми, следить за тем, что произносим вслух. Все себе, побольше, почаще. Трудно смотреть на происходящее, хочется покрепче запереть двери, не впускать в дом чертов хаос. Как жить с закрытыми дверьми, когда вокруг еще столько красивого?.. Это период такой, отлив».

Отодвигаю от Умида третью кружку. «Парень, знаешь, в чем прелесть отливов? Когда волны уходят, открывается дно с ракушками. Своей обнажившейся красотой они делают мир лучше».

Жизнь – прекрасное путешествие. Глупо тратить бесценное время на то, что не про любовь.

Скучаю по тебе. Папа

Досту,

дверь белого дома распахнута, вьюга отчаянно ее раскачивает. Город замело – ни души, океан укрыт серо-белым покрывалом. Под ботинками жижа. Приближаюсь к порогу, разуваюсь.

Я в прихожей. Слышу голос. Бархатный, глубокий, знакомый. Звучит песня. В комнате включен телевизор, сменяются черно-белые картинки. Элла Фицджеральд поет “Summertime” [13] Летняя пора (англ.). Авторы стихов А. Гершвин, Дж. Гершвин и Д. Хейворд. . Наше любимое выступление, дочь. Шестьдесят восьмой год, Берлин, аккомпанирует Дональд Карсон [14] Дональд «Ти» Карсон (1929–1984) – американский джазовый пианист. . “One of these mornings / You're goin' to rise up singing / Then you'll spread your wings / And you'll take to the sky” [15] «Однажды утром / Ты встанешь с песней. / Затем расправишь крылья / И улетишь на небо» (англ.). .

Мария в кресле. В свечении телевизора ее лицо выглядит бледным. В руках стопка писем. Конверты не распечатаны. Подхожу ближе. Элла продолжает петь. “There’s a’nothing can harm you… So don’t you cry” [16] «Нет ничего, что может тебе навредить… Так не плачь!» (пер. с англ. авт.). Слова из песни «Летняя пора» (англ.). Авторы стихов А. Гершвин, Дж. Гершвин и Д. Хейворд. .

Опускаюсь к маминым ногам, кладу голову на ее колени. Она роняет письма, и те с шелестом соскальзывают вниз, разлетаются по холодному полу. Мне никуда больше не хочется.

…Просыпаюсь в три утра, от тоски подмывает поскорее бежать. Опрометью, по узким переулкам, до вокзала, на поезд – до Города вечной зимы.

Не могу уехать, никого не предупредив.

Одеваюсь, иду вниз, на улицу.

Перед мечетью мужчина поливает каштановое дерево. Зачерпывает ведром воду из маленького бассейна, льет, чтобы напитать корни. Это Сулейман, двадцать лет служит в храме, отвечает за чистоту и порядок. Длинные седые волосы, загорелое лицо с глубокими, словно прорезанными бритвой, морщинами. Приехал из Тебриза после Исламской революции.

«По молодости любил рассуждать о жизни. Убеждения оказались не то чтобы ошибочными, но временными, как все на земле. Кто говорит, что знает жизнь, либо не жил, либо мертв».

Мы одинаково чтим молчание. «Язык заслуживает тюрьмы больше, чем что-либо иное. Чем умничать, давай лучше польем саженцы и послушаем азан, вот-вот начнется».

Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность – все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь – люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать.

Скучаю по тебе. Папа

Дочь,

по-прежнему просыпаюсь ни свет ни заря. Спускаюсь к Сулейману, он уже поливает каштан, моет двор мечети, протирает коврики, развешивает на заборе подсыхать.

Сулейман не покидает улицы, его дом – мечеть и комнатка на задней части двора с маленьким садом. «Мне советуют отправиться в центр города, мол, там столько нового. А я стою посреди своих цветущих роз, и мне хорошо. Не потерял интереса к жизни, а обрел его».