Геннадий Прашкевич - Русская мечта

– Для меня главное – простые люди. Я простым людям радость несу, всякие приятные известия.

– Эт-т-та правильна.

– Если б ты только знал! – Гоша замешкался, показывая, как глубоко он переживает нахлынувшие на него чувства. – Если б ты только знал! Ведь твои дети тоже учатся у Колотовкина?

– П-п-правильна.

– Ну, так вот. Хорошему не научит.

– Эт-т-та правильна, – протянул скотник, но насторожился. Учителя он уважал, а Гошу считал пустяковым человеком. – Эт-т-та почему?

– Мало знает.

– Ну? – искренне удивился Вешкин.

Гоша нагнулся и доверительно поманил дикого скотника кривым пальцем с черным отбитым ногтем. Вешкин соответственно пригнулся к грязному столу. Закатный солнечный луч, падавший со стороны широко распахнутых дверей, сразу, как рентген, насквозь просветил мохнатое ухо скотника.

– А вот рассуди, – забормотал Гоша, теряясь в собственных сложных мыслях. – Ты день-деньской ворочаешь навоз, я вожу трактор. Так? Ты быков растишь, я приношу людям радость. Так? А этот Колотовкин? Да он все за книжкой. Он барин, видите ли. А у меня тоже образование. Ну, пусть неполное среднее, все равно. Он запутался. Наверное показалось ему, что он уже не разговаривает со скотником дружески, а ссорится с ним, потому что вдруг выдал: – Чего ты рожу воротишь в сторону?

Ничего плохого сказать не хотел, а скотник обиделся. Одним ударом поверг почтальона на пол. И оказалось, что в «Ветерке» чего-то такого уже ждали. Никто впрямую не задумывался о драке, просто говорили о печальном, и вдруг такое.

Через секунду дрались все!

Плотник Савельев, цепкий, как клещ, вцепился в Виталия, обхватил за пояс и уже ни на секунду не отпускал. Виталий – в гущу драки, и плотник на нем. Виталий – упадет, и Савельев упадет с ним. Как пристегнутый. Хорошо, Павлик Мельников обратил внимание и тяпнул плотника деревянным молотком.

Услышав шум, набежали бабы.

Голося и ругаясь, повели мужиков по домам, а кто сам ушел.

Некоторые не расплатились за коктейль, взятый для маскировки, таких Павлик аккуратно переписал в специальную книгу. Явился и участковый, солидно поскрипел ремнем, присел в стороне, ожидая, чем закончится драка. В драке всегда много неопределенного, поэтому участковый не торопился, курил, пока не остались на полу «Ветерка» скотник Вешкин, почтальон Гоша да находчивый плотник Савельев. Лежали смирно, не шевелясь, как битая птица.

– Кого заберешь? – деловито спросил Павлик.

– Да мне все равно, – зевнул участковый. – Кого укажешь, того и заберу. Ты их там не поубивал молотком?

– Да ну, – отмахнулся Павлик. – Деревянный молоток-та.

И начал приводить стойку в порядок. А Виталий кинулся помогать – не терпелось наедине поговорить о кооперации. Но в проеме дверей вдруг образовалась маленькая фигурка.

– Люська? Ты чего тут?

– Я тетрадки принесла с записями.

Глаза у Люськи были застывшие. Она стояла на пороге разгромленного «Ветерка» и будто не замечала поверженных. Смотрела на поломанные столики, на перевернутые стулья и будто не замечала повергнутого в мокрые опилки отца.

– Зачем сюда-то принесла?

– Так сегодня же получка, – страдающе ответила Люська. – А в день получки куда люди идут? Сами же утром сказали.

– Что я там такое сказал?

– Ну, это… Что конец света…

Виталий мрачно забрал у Люськи тетрадки.

Он уже видел, что за приоткрытой дверью робко переминаются Ленька и Герка – все малое вешкинское отродье. Переминаются, сопят, сплевывают, смотрят в глубину прокуренного грязного «Ветерка», как в другой сумеречный, но интересный мир. Вырастут, сами придут.

Спросил сердито, не глядя на участкового:

– Отца заберете?

– А то!

Быстро и слаженно (видно, что не в первый раз) Ленька, Герка и Люська, все сразу, как муравьи, подхватили громоздкого скотника и поволокли в сгущающиеся сумерки.

– Бросили бы по дороге, – сплюнул Павлик. – Смотришь, почтальон раздавил бы его своим трактором.

Виталий не ответил.

Верхней в стопке лежала тетрадка Элки Шишкиной.

Почерк у Элки округлый, выполнено опрятно. Ничего за день в селе не случилось, сообщала она. Тухлое место село Благушино. Когда отец вернется, мы с ним уедем хоть в Рядновку. Там никаких этих поганых «Ветерков» нет, а есть только маленькая пасека. Говорят, что болотная медовуха не опасна, ее можно пить до жопы. Я весь день приглядывала за селом, сообщала Элка, да что в таком селе может случиться? Ну, зацвела в бочке вода, так по жаре и не такое бывает. Ну, запах из водовозной бочки, как из «Ветерка». Привычное дело. Я когда вырасту, сообщала Элка, стану астрономом. В небе говна нет. А отец к тому времени не вернется, сама его найду. Вот тогда и наступит конец света.