Александр Шленский - Принцип жирового тела

Необходимость протирать подоконники странным образом успокоила меня, она каким-то образом придавала смысл жизни: ведь если можно вот так спокойно протирать подоконник, то можно не бояться смерти, потому что нет смысла протирать подоконник перед лицом неминуемой смерти. А если я его все-таки протираю, то после этого поступка просто глупо и нелогично продолжать бояться смерти!

Я тщательно протер подоконник, после чего пришел на кухню и протянул маме грязную тряпку и мертвую муху.

- Ленька!- закричала мама - Ну-ка быстро выкинь муху в унитаз!

- Мама, ты не понимаешь, она же мертвая! - сказал я.

- Ну и что мне ее теперь, на кладбище везти? - возмутилась мама, а потом рассмеялась - Ладно, давай сюда твою муху!

Мама осторожно положила мертвую муху в пустой спичечный коробок и так же осторожно и торжественно положила этот импровизированный гробик в мусорный бак. Крышка мусорного бака показалась мне в этот момент вратами, отделяющими царство мертвых от царства живых. Похороны состоялись. Это проявление уважения к смерти подействовало на меня очень умиротворяюще. Я еще ни разу до этого не видел похорон, но видимо смысл этого ритуала был запрятан где-то в моем детском подсознании, и я почувствовал какое-то необъяснимое облегчение, которого наверняка бы не было, если бы я просто выкинул мертвую муху в унитаз, как обычный мусор. Я глубоко и одобрительно вздохнул и в знак благодарности погладил маму по руке.

- Какой ты все же у меня странный, Ленька! Прямо как и не мой сын, если бы ты не был так на нас похож, я подумала бы, что тебя в роддоме подменили - Мама нагнулась ко мне, чмокнула меня в нос и ушла в ванную полоскать белье, а я отправился в спальню - думать и осмысливать вновь полученный опыт и знания.

Что я еще могу добавить к описанию своего первого знакомства с тем порядком, которому подчиняется наша жизнь? Через какое-то время после описанных выше событий я стал свидетелем нескольких похорон и впервые увидел мертвых людей, лежащих в гробу с восковыми лицами. Это случилось не в Москве, а у тети Марины в Липецке, когда мы с мамой ездили к ней в гости. Но ни новых знаний, ни новых страхов это мне не принесло. Я понимал, что с этими людьми случилось то же самое, что случилось с мухой на подоконнике, а еще раньше с дедушкой Гришей, и успокаивал себя тем, что со мной и с моими родителями это случится еще весьма и весьма нескоро. Поэтому я спокойно и бесстрастно рассматривал лица мертвых, стараясь протиснуться к гробу через толпу соседей, прохожих и местных мальчишек настолько близко, насколько позволяло приличие. Я чрезвычайно удивил этим свою маму, которая наблюдала за мной из окна вместе с тетей Мариной. "Какой ты у меня все же странный, Ленька!" - сказала мне мама. "Я думала, ты близко туда не подойдешь, а ты пролез, куда не надо, я боялась, что ты в гроб свалишься. Ну разве так можно?". Ну что ж, не знаю, что и сказать! Конечно, я и вправду был весьма странным ребенком.

Следующий толчок в развитии моих знаний об описываемой проблеме и моего мировоззрения я получил уже в школе, на уроке биологии. Как ни странно, это был маленький факт из зоологии, который я затем возвел в глубокий философский принцип, настолько для меня важный, что я поместил его в заглавие рассказа.

Бывает, что восприятие мира человеком меняется чрезывычайно сильно, необратимо, и при этом почти мгновенно. Именно это и случилось со мной в школе на обычном, рядовом уроке зоологии. Мы разбирали анатомическое строение насекомых на примере жука-плавунца. Жук-плавунец был очень симпатичный. Сперва нам показали колбочку с мертвым заспиртованным жуком. Мы по очереди - парта за партой - вставали и шли к столу рядом с классной доской - смотреть на жука в колбе. Потом учительница убрала колбу с жуком в стол и стала объяснять нам схему, на которой жук был изображен гораздо крупнее, чем в колбе, чтобы всем было видно издалека, и при этом жук был изображен как бы в разрезе, с надписями и стрелками напротив внутренних органов. Наша учительница биологии, Анна Эдуардовна, рассказала про нервные ганглии, лимфатическую систему, трахеи, пищеварительный тракт, семенники, выделительные канальцы и жировое тело.

Смысл существования этого последнего органа мой разум решительно отказывался понимать. В то время как выделительные канальцы улавливали в лимфе вредные вещества и выводили их наружу, это самое жировое тело помогало канальцам в их очистительной работе, по сути, дублируя их функцию, но при этом оно не выделяло шлаки из организма ровным счетом никуда, а просто накапливало их внутри себя, все больше и больше. Разумеется, в то время еще никто и слыхом не слыхивал об одноразовых шприцах, а тем более, об одноразовых тарелках, но одноразовые бумажные салфетки на столе я видел довольно часто и знал, как ими пользоваться, и какова их судьба сразу после использования. Аналогия пронеслась в голове моментально, и я в тот же миг почувствовал всю недолговечность, конечность и одноразовость жирового тела, которая делала одноразовым и всего жука. А жук, должно быть, весело плавал в пруду, не подозревая о скрытой в его теле ужасной беде, об этой безобразной, постоянно увеличивающейся свалке отходов внутри организма, которая рано или поздно приведет жука к катастрофе. Я ясно представил себе, как жировое тело, забитое до отказа, становится не в силах удерживать накопленные шлаки, неотвратимо разрушается, и поток яда, разливаясь по организму, убивает несчастного, ничего не подозревающего жука.