Анатолий Ким - Онлирия

В бесконечной войне Царя с князем мне надоело участвовать – я решил воевать сам по себе. Так оказалось значительно интересней переживать эти Последние

Времена. Но больше всего мне хочется умереть, умереть… Ах, скорее бы! Вот же я – весь открылся. Жду нападения, господа! Но что-то никто не торопится…

Так бы до самого конца и тянул я свое время – в рутине московского обывательского существования, – если бы не эти полеты. В Россию новомодная религия пришла позже, чем в Америку и Европу, и поначалу казалось, что она вовсе не привьется здесь, где народ вошел в Последние Времена словно в дурном сне – после двух мировых войн и нескольких революций. Ни один серьезный эмиссар всемирной ассамблеи левитаторов не побывал в России. Долго не приезжали и частные инструкторы-практики.

И вот появляется в Москве этот финн… До него в городе было уже немало попыток самодеятельно освоить полеты без крыльев, и все они заканчивались падением и гибелью необученных летателей… Тогда и стал Келим жить в моей квартире, а работать устроился в грузинскую бригаду строителей, которая совместно с финнами-монтажниками возводила высотную гостиницу. Келим установил бдительное наблюдение за финским парнем. Мы с Келимом пришли к выводу, что тот, который обучал финна, должен будет когда-нибудь засветиться. Вот тогда и узнаем наконец, какому умнику пришла в голову идея научить людей летать… Среди высших членов демонария не так уж много было крупных личностей, способных породить столь значительную идею, как соблазн полетами без крыльев.

Но в ту самую ночь, когда Келим собирался изловить и допросить финна, этот парень бросился в проем окна с девятого этажа и, уверенно взмыв над крышами высотных домов, скрылся в ночном небе. Теперь уж Келим посчитал себя обиженным – клиента у него утянули из-под носа – и на следующий же день отправился в Финляндию искать улетевшего монтажника. А я стал во время своих облетов внимательно следить за площадками крыш высотных домов, предполагая, что когда-нибудь и увижу скопление людей, готовящихся к полетам под наблюдением инструктора…

И однажды в середине июня я заметил сверху такую группу на кровле семнадцатиэтажного дома в Мневниках. Они были одеты в яркие разноцветные спортивные костюмы, натянули, чтобы не мерзнуть, на головы вязаные шапочки, а на руки перчатки. По одним только этим зимним шапочкам и перчаткам я догадался, что вижу перед собою то, что давно искал увидеть. Перед сплоченной толпою стоял напротив, отдельно, и что-то всем объяснял человек с седою, совершенно белой головою и черными, как сажею наведенными, бровями – надменный инструктор левитации, которого нетрудно было определить по виду, и я атаковал его.

Предполагая, что в нем скрыт кто-то из демонов высокого разряда, я решил сразу же нанести удар сокрушительной силы и сбросил на него бетонное кольцо, верхнюю секцию башни-градирни, которую я снял, пролетая в эту минуту над территорией тепловой электростанции. Удар был таким мощным, что от него просела крыша здания со всеми балками и плитами и рухнула на пол верхнего этажа, перекрытия которого, в свою очередь, не выдержали и упали на нижний,

– и в несколько секунд нарастающая тяжесть разломанных железобетонных плит провалила перекрытия всех семнадцати этажей дома, а затем расперла и внешние стены, составленные из больших блоков, которые посыпались, как косточки домино.

Мгновенно рухнуло огромное здание, и руины его окутались громадным облаком пыли, над которым взмыла одинокая темная фигурка человека – это был инструктор полетов, единственно уцелевший из множества людей, находившихся в момент катастрофы в доме и на крыше. Я увидел его стремительно летящим, словно пущенная ракета, от Мневников, где произошла катастрофа, в направлении микрорайона Крылатское – и сверху вновь атаковал его, на этот раз воспользовавшись скорострельным плазменным автоматом. Все выстрелы были точны, я видел это по вспышкам возгорающейся одежды в тех местах, куда попали пули, но это не сбило с траектории инструктора, по-прежнему быстро удалявшегося к западной окраине Москвы.

Там в небе догорала багровая поздняя заря солнцеворотного месяца июня, огненные кудели пылали над голубым силуэтом прямоугольного, мертвенно-геометрического Крылатского, и я, тихонько опуская оружие, невольно залюбовался причудливой игрой в жизнь, в надежду и мечту, в ласку и упоенность начал безжизненных и призрачных, какими являлись в Божьем мире яркие всплески световых эффектов в небе на исходе дня. И в это мгновение на моем теле с противоположной стороны, с восточной, вспыхнули язычки огня вокруг пылающих пулевых пробоин. Какой уж там совершив немыслимый маневр, с какою невероятной скоростью облетев по кругу пространство – я не знаю, но с тыла меня обстрелял из плазменного пулемета севший мне на хвост и захвативший господство в высоте неизвестный летатель.