Андрей Ларченко-Солонин - Инок

Из толпы вышел старик и обратился к стоявшему. Конечно же, это был учитель. Подняв руку вверх, он произнёс лишь одну короткую фразу:

«Твой бой окончен». Слова произвели поистине магическое действие. Руки и ноги обмякли и стали словно ватные. Голова кружилась. Его тошнило от груды изрубленных тел, лежащих в луже крови. Сергей потерял сознание.

Упав, очнулся лишь через несколько часов. Поляну всё ещё убирали какие-то люди. С трудом поднявшись на ноги, побрёл к ручью. Мысли путались в голове. Вновь вспомнил сына. Сейчас ему, наверно, уже полгода.

«Я пройду через всё, и мы встретимся».

То, что ребёнок родился, знал точно, сам не понимая почему. Причём, был уверен, что именно мальчик.

«Но как я смог? Ведь это одни из лучших воинов племени». Затем вновь закрыл глаза и забылся. Проснулся только на следующее утро.

Учитель, как всегда, был сдержан в своих эмоциях:

– Ты вёл себя правильно. Но этого мало. Тебе помогал дух рыси. Дикая кошка хитра, сильна и беспощадна. Стань решительнее. Пятнистая воительница не всегда станет следовать над тобой. Нужно учиться драться самостоятельно как в рукопашной схватке, так и всеми видами оружия. Начнём завтра. Сегодня отдыхай. Но и днём и ночью помни – дух дикой кошки выбрал тебя. Ты избранник и должен получить ещё много знаний как самостоятельно, так и с моей помощью. Будь достоин.

Дни и ночи изнурительных тренировок порою заставляли задуматься: «А стоило ли вообще выживать в том самом поединке, чтобы продолжать медленно умирать сейчас? Но эта слабость длилась всего лишь секунду. За неё впоследствии человеку становилось мучительно стыдно. И чем дольше он жил среди этих диких людей, тем сильнее в нём укреплялась единственная и вечная правда или, вернее сказать, вера. Вера в конечное торжество справедливости.

Пять новеньких кирпичей лежали аккуратно уложенные в стопку на двух небольших камнях. Учитель стоял рядом. Говорил еле слышно, едва шевеля губами. Но Серёга научился прекрасно понимать своего наставника, и с полуслова разбирал всё, что тот произносил.

– Соберись. Ты должен быть уверен, что сделаешь это. Посмотри, как светит солнце. Оно питает твоё тело той живительной энергией, что стирает границы человеческих возможностей». Солнце действительно светило ярко и прямо в глаза на совершенно чистом голубом небе.

Казалось, что огромные гранитные утёсы очень внимательно наблюдали за происходящей внизу сценой. Им было забавно наблюдать за человеком, что стоял сейчас неподвижно и готовился совершить нечто для него невозможное. Лицо с застывшей на нём гримасой со стороны казалось совершенно равнодушным к окружающему миру. Кирпичи местного изготовления, сделанные довольно качественно, выглядели гораздо прочнее тех, с которыми мы привыкли встречаться в повседневной жизни.

Резкий удар, похожий на щелчок кнута, и стопка рассыпалась вдребезги. Камни одобрительно отозвались гулким эхом, в котором не было уже и тени насмешки.

«Я сделал это! Сделал!» Он пока ещё не мог поверить в реальность всего, что только что произошло. Кирпичи, несомненно, являлись предметами более чем материальными, и, несмотря на это, всё равно рассыпались.

«Но как?! Как я мог?! Так, всё, стоп. Не давать воли чувствам. Так учил наставник. Главное – совладать с самим собой и не потерять душевного равновесия». А впереди предстояли ещё более серьёзные экзамены, и он прекрасно это понимал.

Тёплой июльской ночью у самого края пропасти, в бездонной глубине которой уносил куда-то вдаль свои прозрачные воды неутомимый ручей, лежал человек. Он лежал на спине уже полчаса, широко раскинув руки в разные стороны и устремив свой взор в бесконечную, густо усеянную звёздами черноту ночного неба ясной летней ночи. Этот неизвестный и совсем не знакомый людям мир созвездий и туманностей казался ему в тот момент таким близким, и таким далёким одновременно. Что может скрываться там, за покрытыми тайной и пугающими своей неизвестностью миллионами маленьких светящихся точек, загадочно мерцающих и притягивающих к себе чистотой и какой-то особенной прелестью?

«Быть может, вот точно так же, как я сейчас, на расстоянии в несколько миллионов световых лет отсюда на траве лежит „человек“ и, устремив свой взор в холодную пустоту, размышляет о вечном». Может быть, это действительно так, а может быть, нет. Сергею от этого легче не становилось. Воспоминания наваливались плотной стеной. Огромная и неуёмная тоска заполнила его, казалось, от самых пяток до кончиков волос, совсем не оставляя места для других чувств.