Дмитрий Быков - Списанные

— Ну, может, добровольно вписываются? Как Борисов?

— Господь с вами. Борисов врун, болтун и хохотун, таких много не бывает. Я думаю, это новые неблагонадежные… потому что если список закроется, идея будет мертва. «Свои» почти всем уже сделали гадости, организация не должна простаивать.

— Глеб Евгеньевич. — Свиридов перестал понимать, где тут интеллектуальная спекуляция, а где вера в собственный бред. — Вы тоже, что ли, не верите, что перед нами список людей, в первую неделю проката посмотревших «Команду»?

— Ну конечно, нет. — Он говорил искренне, без тени насмешки. — Я даже знаю, почему в это верите вы: вам льстит сознание допущенности к гостайнам, у вас друг такой знаменитый, он лично к вам приехал и рассказал версию. Вероятно, для того, чтобы вы тут же ретранслировали ее вашей Тэссе из рода д'Эрбервиллей. Вы и ретранслировали, сделали, что требовалось, и я вас нисколько не виню: я бы тоже немедленно озвучил такую новость. Но считать эту версию основной, особенно по зрелом размышлении… извините, Сережа. Они, конечно, идиоты, и многое дошло до абсурда, — но при всем неуважении к «кровавой гебухе» я не думаю, что они докатились до рассылки по жэкам списка зрителей фильма «Команда». А вот придумать такую версию действительно могли очень глупые люди, и это лишний раз доказывает, что пиар у них поставлен хуже, чем оперативная работа.

— Да в чем тогда смысл этого списка?! — в отчаянии спросил Свиридов. — Идея-то в чем, Глеб Евгеньевич?! Я могу еще понять людей, которые отслеживают биографии зрителей: все-таки интересно, как подействовала агитка! Когда обзванивают таргет-группу и собирают телерейтинги, мне это тоже кажется абсурдом, но ведь это методика, так делается во всем мире! А когда просто, по произвольному критерию, отбирают двести человек и у всех на глазах подвергают противоположным воздействиям, из огня в полымя, а оттуда в сугроб… в этом нет уже вовсе никакого смысла!

— Вы, Сережа, все ищете смысл. А у одной умной женщины, — Глазов назидательно поднял вилку, — уже было написано: в иные эпохи надо помнить не о смысле, а о цели. Сейчас вообще кризис смыслов, и я даже думаю, что вопрос «зачем» — довольно детский. Вещи происходят силою вещей. В детстве люди подбирают к этому причины, а потом просто понимают, что такова жизнь, и все. От идеологий и целей давно пора отказываться, это вещи наивные. Происходит простейшая вещь: в перенасыщенном растворе выпадают кристаллы. В силу разных, слабо связанных причин у нас в обществе сейчас перенасыщенный раствор: оно закрыто, подцензурно, социально расслоено, финансово перегрето, интеллектуально обескровлено, немобильно, нестабильно. В обществе с такими характеристиками — часто, согласитесь, взаимоисключающими, — создается в какой-то момент избыточное давление, раствор перенасыщается, и выпадают кристаллы. Кристаллы, разумеется, начинают думать — чем они виноваты? Ничем, в кристаллическую решетку свободно могли объединиться другие атомы. Но объединились эти, и надо жить. Утешайтесь тем, что мы кристалл.

— А что дальше?

— Да ничего практически. Кристалл растет, пока не кончится раствор, — ну и список будет расти, пока не кончится нефть или не сменятся условия. Но в таком обществе всегда появляются списки, и формирование их всегда происходит более-менее по одной модели. В закрытых центральзованных сообществах — то есть в перенасыщенных растворах — это, как правило, те, кто не успел донести. Хотя, правду вам сказать, — в одном ваш друг Рома прав. Это действительно неважно. Это мог быть хоть один какой-нибудь класс одной школы с одноклассников ру, но тогда ведь, согласитесь, неинтересно. Аналитический отдел Лубянки должен что-то предъявлять, чтобы не просто так зарплату платили. Ну вот, они проанализировали. И тот факт, что все мы попали в список, говорит как раз о том, что мы не совсем приспособлены для жизни в нашем обществе.

— Да почему? — спросил Свиридов с досадой. — Я одного никак не пойму: почему именно?

— Потому, — невозмутимо отвечал Глазов, — что в противном случае этот список составляли бы мы.

— И все сводится только к этому? — повторил Свиридов.

— В нашем обществе — только. Ум, талант и прочие профессиональные составляющие перестают иметь какое-либо значение.

— Так. — Глазову впервые удалось пошатнуть уверенность Свиридова в Роминой версии, и надо было срочно освоиться в новой конструкции. — Очень хорошо. Ладно. Но тогда — что нам теперь делать? Если от личных качеств больше ничего не зависит? Начать доносить?