Владимир Царицын - Вкус коньяка

Наверное, те времена были временами нашей второй молодости и не проходящей любви.

В этом лесу мне знакома каждая полянка.

- Ты помнишь?

- Я все помню, любимый…

Я выбирал маслят только среднего размера. Уважая старость, не брал переросшие грибы со светло-бежевой шершавой на вид шляпкой и с темной, почти зеленой губкой снизу. Пусть спокойно доживают свой короткий грибной век. И молодежь оставлял - пусть немножко подрастут. Пусть поживут. Правда, жить им, и молодым и старикам, оставалось совсем недолго - лес наполнялся хрустом ломаемых веток и разноголосым ауканьем. (И что аукать? раздраженно думал я, ведь заблудиться на "Косом мысу" невозможно, тут даже слепой найдет дорогу назад). Сейчас эти аукальщики нещадно прошерстят лесок и унесут домой все, что смогут отыскать съедобного, а несъедобное распинают и раздавят подошвами ботинок и сапог.

Всегда ли я был таким? Таким, как сейчас - раздраженным и раздражающимся? Нет, не всегда. Когда живы были мои родные, я не замечал ничего негативного вокруг. Не замечал? Пожалуй, это не верно, я ведь не был слепым и глухим. Замечал, конечно, но не придавал этому особого значения. Все люди, окружающие меня, и все их поступки по большому счету были мне глубоко безразличны, так же глубоко, как небезразличны были мне мои родные - их жизни, их слова и мысли. Какое мне было дело до радостей и печалей других людей?

Может быть, поэтому у меня никогда не было настоящих друзей, только приятели? Семья заменяла мне все. Но и приятели не считали меня букой и злыднем, они думали, что я - легкий и положительно сориентированный на мир человек. Не скандалист, не склочник. Со мною можно было поговорить о чем-то отвлеченном, поиграть в шахматы, выпить после работы по кружке пива. А для сокровенного всегда можно найти другого, истинного друга, который с удовольствием тебя выслушает и примет участие в твоей судьбе.

А я жил в своем мире, и мне там было хорошо. А потом этот мир рухнул, и я рухнул вместе с ним, оставшись в живых, но превратившись в нелюдимого и желчного старика. Самое странное - то, что я это понимаю, но ничего не желаю менять в своем существовании.

Или не могу? Пожалуй, и то, и другое - не могу и не желаю.

Когда я выходил из лесу, мне встретились три грибника, шедшие навстречу - женщина и два мужчины. Один молодой, второй постарше.

Женщина с любопытством заглянула в мое неполное лукошко.

- Что, нет грибов? - удивилась увиденному.

- Почему нет? - усмехнулся я. - Есть. Нарезал сколько надо на жареху. Хватит.

Мужчины недоуменно переглянулись. Они искренне полагали, что природа не просто щедра для всех и каждого, а что она всецело принадлежит им одним, поэтому и забирать у нее можно все, что она дает. Не столько, сколько надо, чтобы удовлетворить собственный аппетит и кое-что оставить другим, а все.

Я снова раздражаюсь.

Было уже девять часов утра, когда я вернулся со своей "охоты".

Идя по проходу мимо Васиного образцово-показательного участка (пошел бы другой дорогой, но к моему участку другого прохода нет), я, конечно же, заметил Васю, задумчиво склонившегося над грядкой, и попытался, не вступая в разговор, который, я понимал, обязательно станет продолжением ссоры, тихо пройти мимо. Но Вася меня тоже заметил.

- А, интеллигент! - чуть ли не радостно, окликнул он меня. -

Вернулся с "Косого мысу"? Масленков напластал? А я тут спецом для тебя одного сопливого масленка приберег. Хотел сам его замариновать, но вспомнил наш с тобой вчерашний базар и сразу про тебя подумал.

- Что за чушь? Ты, Василий…

Я осекся на полуслове. Вася шагнул в мою сторону, и я увидел за его спиной паренька, прикованного наручником к укосине крыльца

Васиной бани. На парне была темно-синяя ветровка с капюшоном, он стоял, опустив голову, и капюшон закрывал лицо. В его фигурке мне почудилось что-то знакомое.

- Ты что творишь, Василий? - зло сказал я. - Да за такое…

- А че? Стрелять ты мне не велишь, так я его в плен взял. И наручники зятевы пригодились. Забирай ворюгу, перевоспитывай. Только наручники я тебе не дам, самому надо.

Я без разрешения ворвался на Васину территорию.

- А ну отстегивай немедленно!

Вася ухмыльнулся и пошел освобождать пленника. Отстегнул наручники и, крепко обхватив мальчишечью тонкую руку, подвел парня ко мне.

Точно! Это был тот самый пацан с кладбища.

- Держи крепко, - посоветовал косой Вася, - он прыткий сопляк.

Пацан насупившись посмотрел на меня и сказал с вызовом: