Luchiel Dianel - Чувство

Но уже поздно. Николя поворачивается ко мне.

– Эрик, познакомься это Лоренс. Лоренс, это мсье Розетт. Дирижер оркестра "La melodie du coeur".

Не люблю все эти титулы. Не знаю. Каждый раз, когда их произносят у меня такое ощущение что это не обо мне. Лоренс вздрагивает, понимая, что я пришел не заметно, что я слышал то, что сказал ему Николя. Он вскакивает и оборачивается.

Он видит меня.

Я улыбаюсь ему. Он смотрит на меня. Его губы приоткрыты в бесконечном детском удивлении.

– Мсье Розетт? – повторяет он. Мы с Николя одновременно киваем. -Парижский Оркестр… Моцарт… "Da-Ponte-Opern"…

Такие бессвязные слова, но я понимаю, что он имеет ввиду. Несколько раз мне довелось управлять Парижским Оркестром… В том числе на одном из австрийских фестивалей посвященных Моцарту… О, мой стыд. Я понимаю, что краснею. Но я киваю. Просто потому что нет смысла лгать. -…под моим окном… как я мог… не узнать… – продолжает маленький Лоренс совершенно шокировано. Ну что? Что? Если я дирижировал Парижским Оркестром мне теперь положено по облакам ходить? Ну, в самом деле! Вздыхаю.

– Каждый волен слушать то, что ему по душе.

– Мсье Розетт… – вздох в ответ на мой. Я удивленно смотрю на Лоренса. Его сиреневые глаза смотрят на меня с молящей надеждой. Бедное дитя. Чего же тебе не хватает?

– Да, меня так зовут. – Улыбаюсь ему. – Николя, можно он сыграет мне еще разок? – Николя кивает. Мой щедрый друг. – Лоренс, сыграй мне этот Революционный Этюд еще раз. Шопен в твоем исполнении прекрасен, как я уже убедился на примере Fantasie-Impromptu.

Лоренс смотрит на меня. Если бы всех детей можно было осчастливить просьбой сыграть Шопена, я бы странствовал по миру без устали и умолял бы их об этом. Это теплое золотое простое счастье в его глазах передается и мне. Я улыбаюсь шире.

Лоренс достает резинку для волос и завязывает их в хвост. Николя переводит удивленный взгляд с меня на него и обратно. Потом тихо присаживается рядом со мной. Лоренс снова садится за рояль и начинает играть.

Я как-то даже никогда не задумывался о том, что одно и то же музыкальное произведение можно сыграть так по-разному с перерывом в пять минут. Ноты, которые еще не остыли в воздухе, такие надрывные как над пропастью во ржи, теперь звучали как река, прорывающая лед. И печаль сменилась нежностью. Музыка полилась. Живее, быстрее. Такая живая, такая чувствительная. Как будто комната стала сердцем и музыка запульсировала в нем как кровь.

Николя пораженно смотрел на Лоренса. Он еще пару раз с удивлением взглянул и на меня, но потом его взгляд оставался прикован к Маленькому Принцу. А я… я как всегда витал где-то в заоблачной дали.

Шопен в исполнении Лоренса это как Паганини в исполнении Паганини. Не закрывая глаз, я вижу. Я вижу то, что видит он. Я вижу то, что вижу я. Я вижу. Поверьте, это так много…

И снова последние ноты. Почему хорошая музыка кончается так быстро? Эти последние звуки с нежной резкостью обрывают мелодию. Революция окончена.

Николя тихо аплодирует. Я смеюсь. Лоренс сложил руки на коленях. Его спина напряжена. Он не смеет обернуться. Я встаю, подхожу к нему и кладу руки на плечи.

– Это было замечательно, Лоренс, – тихо говорю я ему. Ну вот. Он снова плачет.

Маленький Принц. – Не плачь, Лоренс. Ну же… Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.

Kapitel 12.

Николя отозвал меня в сторону.

– Эрик, почему ты мне раньше не сказал, что ты волшебник?

Смеюсь.

– Эрик, я совершенно серьезно. Еще десять минут назад я думал этому чуду ничто не поможет.

– В смысле?

– Ты разве не слышал?

– Не слышал чего?

– Он же просто играл. Совершенно бездушно. Но стоило ему увидеть тебя, как… даже не знаю, что случилось. Признайся, ты у него музой подрабатываешь?

Улыбаюсь.

– Вполне возможно. Вполне возможно, Николя.

– Эрик, я хочу, чтобы ты занимался с этим мальчиком. Только с тобой он пойдет дальше.

– Но Николя… ну какой из меня учитель? Я не педагог ни в одном глазу…

– Для него – ты единственный учитель. И никто другой ничему его не научит. Поверь мне. Я встречался с таким не раз. Люди подобные Лоренсу учатся лишь у тех, кому полностью доверяют. Никак иначе они раскрыться не смогут. Он же боится меня… как я могу учить его?

– Боится? Николя, ты стареешь, друг. Что за глупости, в самом деле? Он же не на казнь к тебе пришел…

– У меня такое ощущение, что именно этого он от меня и ожидает. В любом случае.

Ты будешь с ним заниматься или уйдешь вот так вот? Так же внезапно как пришел, подлый волшебник?