Борис Кригер - Альфа и омега

Ему все казалось невероятным. Неужели под этой тканью скрывается обнаженное тело, нежное и желанное? Он не мог представить его себе, хотя напрягал весь свой обремененный философией ум. Какая она там, под этой ненавистной, но сладостной тканью? Какая у нее форма груди без лифчика? Большие соски или маленькие? Розоватые и выпуклые или под цвет кожи и плоские? Эти загадки занимали его больше, чем вопросы существования Бога и свободы воли, о которых скучно и монотонно талдычил лектор. Да и о чем ином он мог думать, когда всего в нескольких сантиметрах от его кончиков пальцев – застежки, ведущие прямиком к самой что ни на есть подноготной правде. А какой у нее пупок? – не унимался Николай. Он совершенно не мог представить свою возлюбленную обнаженной, ему даже казалось, что она так и родилась в этой кофточке, джинсах и черных демисезонных туфлях... Ну должны же быть где-то ее голые пяточки, коленки? Не может же быть, чтобы всего этого не существовало?

Взгляд Николая упал на ее руки и растерянно остановился на обручальном кольце. Муж – вот счастливчик, которому ведомы отгадки на все эти неразрешимые вопросы. Как выглядит ложбинка там, где заканчивается спина и намечается попка?

Мира чувствовала, что он не сводит с нее глаз, и намеренно делала вид, будто внимательно слушает лекцию, хотя сама буквально купалась в волнах его трепетного внимания.

Когда лекция наконец закончилась, они, не проронив ни слова, спустились в гардероб, торопливо оделись, вышли, пересекли площадь и сели на скамейку. Мира взяла его за руку.

– Поцелуй меня, пожалуйста... – тихо попросила она и прикрыла глаза.

Сердце Николая билось, как пойманный чиж. Он едва дыша прикоснулся губами к ее губам. Мира тихонько вздохнула. Он осторожно отстранился.

– Еще! – прошептала она.

Потресканный асфальт тротуаров мерно катился под ноги Николая и Миры. Они забыли о занятиях и брели, не разбирая направления. Так бывает, когда серость жизни неожиданно наталкивается на обновленную явь. Люди впадают в сомнамбулическое состояние и бредут себе куда-то...

– Нам нужно какое-нибудь укрытие... – промолвила Мира, прижимаясь к Николаю.

– Да, да... я думал об этом... Я постараюсь скоро устроить...

– Нет, я не об этом... Хотя... Неважно. Устрой, – Мира неожиданно до боли сжала его руку, так, что ему даже захотелось высвободиться, но он стерпел. – Я хотела сказать, что опасность, таящаяся во всяком укрытии, это опасность потерять в нем самих себя... Так не хочется врать, выкручиваться, прятаться!

– Нам придется подвергнуть себя такому испытанию... – серьезно отозвался он, а потом добавил: – Хотя бы временно...

– Вот-вот начнется славное соревнование мамочек и мужей в стремлении отравить наше счастье, – вздохнула Мира.

– Твое нелепое замужество – случайный продукт приближающегося апокалипсиса, а твой муж – привратник-каннибал.

– Не будем о нем...

– Все это не имеет значения. Значение имеешь только ты.

– Я верю, что мы будем счастливы. Несмотря ни на что! Да, я знаю, что рано или поздно мы будем счастливы!

– Ты моя домашняя долина... Я хочу в ней поселиться и никогда ее не покидать! Твои руки такие непривычные и такие родные одновременно. Целовать их – словно пробовать обнаженное шампанское...

Проходя мимо неромантических луж, Николай пошутил:

– Хвала шпионам! Мочась на улицах и в переулках, они оставляют друг другу секретные метки, как собаки.

– Да уж... Этот мир лучше всего приспособлен именно для шпионов. Мне кажется, все наши лекторы – агенты спецслужб...

– Не говори... Наши лекции – это атака имбецилов, преподаватели – капающие на мозги сосальщики. Мне больше не нужно ни философии, ни славы, ни прозрения. Все, чего я хочу... Нет, «хочу» – это слишком самонадеянно... Все, на что я уповаю, – это только касание наших рук, – тихо сказал Николай и нежно погладил кончиками пальцев Мирину ладонь.

– Вот и мы стали очередными каторжниками любви. Словно вооруженные инфекцией неведомой бациллы, мы бродим по городу, угрожая заразить этим безумным волшебством неподкупный Петербург... – Мира грустно улыбнулась, и ему показалось, что в краешках глаз у нее заблестели слезы.

– Да, мы живем здесь и нам кажется, что это просто город... Нет. Этот город ничем невозможно удивить... Он видел такое, о чем даже самые страшные исторические книги умалчивают... Строительство на болотах... Мертвецы... Блокада... снова мертвецы повсюду... Да мало ли всего... Нашим городом вечно правят бандитствующие миротворцы. Моя нелегальная психика вряд ли когда-нибудь сможет переварить его историю.