Тибор Фишер - Идиотам просьба не беспокоиться

У Джима случались галлюцинации и без мескаля. Например, вчера ночью у него как раз была галлюцинация – первая после долгого перерыва. Раньше ему регулярно мерещился кто-то черный, в темноте в изножье кровати, когда он просыпался по ночам. Если подумать, то эта галлюцинация была обескураживающе тупой и занудной, но по-началу ему было по-настоящему страшно. У темной фигуры не было лица, но это был явно мужчина, и несколько раз он явно собирался заговорить. Однако не заговаривал, а просто стоял в темноте, легонько покачиваясь, и угрюмо таращился на Джима. Джим быстро выяснил, что если обложить темного гостя матом, он исчезал. В общем, это была вполне мирная галлюцинация.

У Ральфа зазвонил мобильник. Он внимательно выслушал, что ему там сказали.

– Не знаешь, какой в Сент-Тропезе самый дорогой отель?

Джим не знал.

– Приезжает мой спонсор. Владелец «Колорадо». Но он и сам по себе мистер Портфолио. Упаковочный завод в Малайзии. Пиццерия в Тегеране. Пара отелей на Сейшельских островах. Маленький частный госпиталь в Австрии. И он нанимает меня, чтобы я пихал деньги во всякие неординарные финансовые отверстия. И он очень всегда расстраивается, если вдруг выясняется, что он поселился не в самом дорогом отеле, когда он куда-нибудь приезжает. Пусть это будет не самый лучший отель… пусть это свинарник какой-нибудь… лишь бы самый дорогой. Господи, я ненавижу богатых.

На подъезде к Антибу была жуткая пробка. Дороги на побережье узкие, а пижонских машин полно. Джим засмотрелся на трех собак на обочине. Два ирландских сеттера и колли.

– Откуда ты знаешь Дерека? – спросил он у Ральфа.

– Познакомились в летной школе. На самом деле, я не особенно его знаю. Странный он парень, Дерек. Однажды мы с ним поспорили… причем это он предложил пари… на тысячу фунтов, что я не посажу самолет после трех бутылок «Джонни Уокера».

– Странное, надо сказать, пари.

– Да. Причем все было сложно, потому что Дерек не верил мне на слово, что я выпью эти три бутылки. С другой стороны, он не хотел подниматься со мной на одном самолете, чтобы проверить, выпью я их или нет, и он не хотел, чтобы я выпил их на земле, потому что кто-нибудь из инструкторов мог заметить. В конце концов еще один парень согласился лететь со мной, чтобы засвидетельствовать честное потребление трех бутылок, а потом сиганул с парашютом, когда я пошел на посадку.

– И как же ты справился?

– Я малость сжульничал. Тысяча фунтов – эта не та сумма, чтобы так рисковать. За десять тысяч я, может быть, выпил бы все три бутылки. Я заранее разбавил виски водой, так что в общей сложности, если считать по градусам, выпил только одну бутылку.

Добравшись до пляжей, они пятнадцать минут искали, где поставить машину, и в результате нашли в пяти минутах ходьбы от пляжа, что можно было расценивать как невезение, но машина хотя бы стояла в тени.

На пляже – кстати сказать, это был платный пляж – было столько народу, что будь Джим один, он бы развернулся и ушел восвояси. Но они договорились встретиться здесь с Хьюго и девушками. Один неверный шаг, и ты рискуешь наступить на роскошный бюст какой-нибудь нимфетки. Они с Ральфом нерешительно протиснулись вперед сквозь залежи тел. Они себя чувствовали здесь чужими. Когда ты приходишь на пляж, тебе всегда хочется, чтобы твое появление выглядело импозантно и круто, потому что на пляже все только и делают, что друг на друга глазеют, но Джим был реалистом и понимал, что он слишком бледный для того, чтобы произвести впечатление на здешнюю публику, тем более что Ральф являл собой большой ходячий баллончик с репеллентом, отпугивающим всякий шик.

Они обнаружили какое-то подобие свободного места рядом с молоденькой итальянкой с весьма аппетитной попкой – аппетитной даже среди бесконечного множества столь же приятственных задниц. Совершенная по форме. Больше похожая не на часть тела, а на геометрическую фигуру, на деталь ландшафта. Ее гордая обладательница лежала так близко к Джиму, что он видел тонкие белые волоски у нее на ногах – волоски, которые можно увидеть только тогда, когда ты целуешь бедра женщины при хорошем освещении, – и чувствовал запах ее крема для загара. При ней было двое детишек, что лишь подтверждало ее неразрушимую красоту. Усталость препятствовала тому, чтобы испытывать хоть какие-то эротические позывы, но Джим с удовольствием пожал бы ей руку, чтобы засвидетельствовать свое искреннее почтение.

Ральф расположился в тени под зонтом от солнца (за отдельную плату). Джим не понимал, какой смысл продираться с боем сквозь пляж, где народу как сельдей в бочке, если ты не собираешься загорать, но его это мало заботило. Ему хватало своих забот. Его фирма тихо загибалась, все было плохо, у него перманентно болело левое бедро (врач, надо думать, шутил, когда предложил Джиму пересадку бедра); но солнце ярко светило в небе, и ему было на все плевать. На самом деле. На солнце его разморило. Опять захотелось спать. Но он боялся обгореть, если заснет прямо здесь. Обгореть или сделать что-нибудь неподобающее, например, захрапеть или пустить слюну посреди всего этого великолепия.