Тибор Фишер - Идиотам просьба не беспокоиться

Френк закончил свой монолог – или ему просто надоело вещать в пустой зал – и присоединился к ним в буфете. Через пару минут нарисовалась девушка в берете, надетом задом наперед, и обвинила Френка, что он спер пять фунтов у нее из кошелька.

Миранда поднялась, чтобы уйти. Длинноволосый Исусик тоже поднялся, типа как они вместе, и пошел следом за ней. Уже на улице она обернулась и решительно заявила:

– Спокойной ночи.

– А что ты там говорила… насчет моего… ну, что ты… – Он запнулся.

– Я пошутила, – сказала она и пошла прочь. Он был вполне симпатичный мальчик, и было время, когда она относилась с симпатией ко всем, кто работал в жанре эстразной комедии: они все в одной лодке, и всем угрожают одни и те же опасности. Но сейчас ситуация стала слишком серьезной, чтобы играть в добрых товарищей.

Они потеряли на этом благотворительном мероприятии тридцать четыре фунта. Так не пойдет. У Пони будет тяжелый вечер.

Миранда была вне себя от злости. В местной газете написали даже о том, как спасли кошку, забравшуюся на крышу какой-то церкви, но ни слова не упомянули про ее благотворительный концерт. Она не из тех людей, кто бросает начатое, упорно твердила она себе, когда они с Вив вышли из такси и зашагали по Трафальгарской площади, сгибаясь под тяжестью снаряжения.

Она подошла к колонне Нельсона с таким видом, словно вовсе и не собиралась на нее забираться. У нее было стойкое ощущение, что все присутствующие на площади – от мутных туристов до многочисленных голубей – уже догадались о ее намерениях, но она пыталась об этом не думать.

Самое главное – успеть подняться достаточно высоко (чтобы ее не сумели достать) до приезда полиции. Пока она раздевалась, Вив быстренько распаковала снаряжение и установила лестницу. Вив не раз ей сказала, что она сумасшедшая, и тем не менее согласилась помочь: Вив была в меру преданной и в меру сумасбродной.

Миранда поднялась по лестнице на вершину постамента, покрытого коркой голубиного помета. Вив быстро смылась, прихватив лестницу, а Миранда начала восхождение на колонну Нельсона. Теперь, вблизи, холодный гранит источал ледяную угрозу, и высота пугала. И все это очень Миранде не нравилось. На улице было не жарко, тем более если учесть, что из одежды на ней были только альпинистские ботинки, пояс, рюкзак и темные очки.

Продвижение было медленным. Миранда когда-то давно занималась альпинизмом, и полтора месяца после благотворительного концерта она упорно готовилась к этому восхождению, насколько вообще можно упорно готовиться за полтора месяца. Но карабкаться на колонну Нельсона в голом виде – это само по себе уже стимул, чтобы карабкаться на колонну Нельсона в голом виде; никому не нравится отступать, когда на него смотрят.

На высоте тридцать футов она остановилась, глянула вниз и с удовольствием увидела большую толпу, отдельные фотовспышки и некоторое количество озадаченных полицейских, которые пытались решить, что им делать. Она решила, что больше смотреть вниз не будет. Она полезла наверх в голом виде, потому что ей не хотелось подняться и обнаружить, что никто на нее не смотрит. Когда ты поднимаешься на колонну Нельсона, чтобы привлечь внимание общественности к бедственному положению бирманских юмористов, – это одно, но когда на колонну Нельсона поднимается, чтобы привлечь внимание общественности к бедственному положению бирманских юмористов, голая молодая женщина – это совсем другое.

Она также покрасила волосы в синий цвет, приклеила на левое плечо переводную татуировку с изображением дракона и сбрила волосы на лобке. Она хотела, чтобы все обратили внимание на это, а не на нее саму. Как она объяснила Вив: «Люди становятся по-настоящему знаменитыми только из-за чего-то одного. Архимед – из-за ванны. Христос – потому, что его распяли. Чингисхан – из-за своих набегов. Король Кнуд – из-за своих реформ. Годива – потому что проехалась по городу в голом виде. Ньютон – из-за яблока. И поскольку у нас есть только одна попытка, я не хочу, чтобы меня запомнили как тетку, которая залезла на колонну Нельсона голышом».

Примерно на середине пути ее ненависть к бирманским юмористам дошла до точки кипения. Она очень надеялась, что в данную минуту их жестоко избивают ногами. Ее пугал выступающий свес наверху, при одной только мысли о том, что ей придется его преодолевать, все ее мышцы сводило от боли. Ей очень хотелось оставить эту затею и спуститься вниз – никогда в жизни ей ничего не хотелось сильнее, – и только это соображение подгоняло ее вперед. Пару раз она едва не сорвалась, но ей повезло. Исключительно повезло.