Виктор Левашов - Журналюга

Лозовский не помнил, как он добрался до аэропорта. В платном туалете сбросил грязный камуфляж, надел костюм и «аляску», умылся и только тут рассмотрел себя в зеркало. Увидел чужое, длинное, лошадиное лицо со стиснутыми от приступов боли зубами, серое, в белесой щетине, с распухшими воспаленными веками. Мелькнула мысль о спасительном шприце с промедолом, но он ее отогнал: рано, еще не крайний случай. Постарался расслабиться, к кассе подошел спокойно, молча протянул паспорт и деньги.

— Куда? — спросила кассирша. — Гражданин, вы что, спите? Куда вам?

«В Москву», — хотел сказать Лозовский, но вместо этого сказал:

— В Тюмень.

Ближайший рейс на Тюмень уходил в два часа дня.

Лозовский купил телефонную карту и набрал номер своего старого мобильника — благо, он его хорошо помнил.

— Эдуард Рыжов, собственный корреспондент «Российского курьера», — раздался в трубке бодрый голос. — Слушаю. Кто это?

— Лозовский.

— Владимир Иванович, вы?! Вас все обыскались! Вы где?

— В Сургуте. Кто меня обыскался?

— Павел Петрович Тюрин. Каждый час звонит!

— Ничего ему не говори, понял?

— Да знает он, что вы улетели в Нижневартовск! Вычислил.

— Все равно не говори. Я вылетаю двухчасовым рейсом в Тюмень. Найми какого-нибудь частника, встретишь.

— Я у отца машину возьму. Старый «Москвич», сойдет?

— Нормально.

— Владимир Иванович, вы в порядке?

— В полном, — стискивая зубы от прихлынувшей боли, ответил Лозовский.

Он уже знал, что ему нужно делать.

Эдуард Рыжов встретил его у входа в зал прилета. Вид у него был встревоженный.

— Вы ранены? — еще больше встревожился он, увидев марлевую повязку, вылезающую из-под шапки Лозовского.

— Не смертельно. В редакции компьютер с Интернетом есть?

— Есть. Но вам нельзя в редакцию. Вас ищут.

— Менты?

— Нет. Какие-то в штатском. Но с выправкой. Заходили в редакцию, спрашивали, не звонили ли вы.

— У тебя дома компьютер есть?

— Есть, без Интернета.

— Ничего. Сбросим материал на дискету, потом из редакции отправишь.

В комнате Эдуарда в деревянном доме на окраине Тюмени Лозовский, не раздеваясь, прилег на продавленный диван, сжимая в кармане спасительный, греющий своей близкой доступностью шприц с промедолом.

— Включай компьютер. Пиши. Название: «Смертельный пиар», — сквозь зубы продиктовал он. — «Или Как это делается в России»…

Через два часа статья была закончена.

— Господи Боже! — сказал Эдик. — Вот это сенсация! Этот материал перепечатают все газеты мира!

— Может быть, может быть, — пробормотал Лозовский, поспешно извлекая шприц из целлофана и закатывая рукав на левой руке.

Эдуард с ужасом посмотрел на него:

— Владимир Иванович, вы…

— Немножко вмажусь, — подмигнул ему Лозовский. — Для поднятия настроения.

Он всадил иглу в руку, выжал до конца поршень шприца и посидел, ожидая, когда по телу разольются прохладные эфирные волны.

— Ну вот, я в норме. Скинь статью на дискету, сделай копию. Отправишь на е-мейл Тюрину.

Дождавшись, когда Эдик закончит копирование, Лозовский сунул дискету в карман и поднялся.

— Поехали.

— Куда?

— К Кольцову.

— Начало восьмого, — напомнил Эдуард. — Вряд ли он на работе.

— А мне почему-то кажется, что на работе, — весело возразил Лозовский. — И будет рад меня увидеть. Он подпрыгнет от радости до потолка!..

Тюрин ошибся, предположив, что поспешность действий Кольцова вызвана тем, что Лозовский не поверит в версию тюменской милиции и начнет собственное расследование.

Ошиблась и Регина, объяснив ее политическими причинами.

Действовать лихорадочно быстро заставил Кольцова звонок из станицы Должанской. Охранник, приставленный к Христичу помогать его жене по хозяйству, а в действительности пресекать его контакты с журналистами, сообщил, что к Христичу приехал какой-то человек, как сказала Наина Евгеньевна — ее племянник из Армавира. Но охранник усомнился — вид у этого человека был московский, нахальный. Кольцов приказал референту, сообщившему ему о звонке, соединить его с охранником. Тот рассказал: высокий, белобрысый, глаза сонные, в фирменной «аляске», хозяйка называла его Володей. Кольцов понял: Лозовский.

Сотрудник, посланный к вдове Степанова якобы для того, чтобы узнать, каким она хочет видеть памятник на могиле мужа, расспросил ее об отношениях, которые связывали Степанова с Лозовским. Его сообщение заставило Кольцова стиснуть зубы.