Эдуард Багиров - Любовники

Но попасть на вечеринку мне сегодня не пришлось. С обочины, прямо у входа вдруг моргнул фарами огромный, отсвечивающий белоснежным металликом «Кайенн», из него вышла девушка, подошла к нам почти вплотную, приветственно протянула мне руку, и улыбнулась так, что колени мои моментально подкосились.

– Аня, – потрясающим голосом представилась она. Хотя вполне могла бы и не представляться: черты этого лица были мне знакомы в мельчайших подробностях, их я ежедневно наблюдал на рабочем столе своего компьютера. – Аня Бергельман. Ты извини, Роман, за неожиданное появление, просто на улице очень хорошая погода, и мне очень захотелось вырваться из дома.

– Да ничего страшного, Ань, – вдруг среагировал Алиев. Он отошёл от столбняка раньше меня, и взял ситуацию в свои руки. – Мы буквально несколько минут назад о вас говорили. Как вы здесь оказались, кстати?

– Не надо меня на вы… Ничего сверхъестественного, Рома мне об этом мероприятии упоминал ещё месяц назад. Я зашла на сайт, и решила, что мне тоже интересно.

– Угу, – понимающе кивнул Алиев. – Я так и подумал. Но все же мне сдается, что данная вечеринка не самое спокойное место…

– Мне тоже так кажется, – включился я. Вот ещё только не хватало начинать личное знакомство с ней на развесёлой и бескомплексной тусовке жрущих водку и беспрестанно матерящихся литераторов. – Давай-ка выберем на сегодня другое место, Ань.

– Пока, Ром, давай, удачного вечера, я тебе позвоню.

В этот вечер мы просто сидели в кафе, не отрываясь смотрели друг на друга, и разговаривали. Я тонул в её глубоких глазах, и, не подавая вида, тихо сходил с ума. Да, она оказалась такой же, как я себе и представлял. И даже лучше. В миллион раз. Нет, в два миллиона раз. Она была красива просто невероятно. Все в кафе смотрели только на неё. Мы сидели до рассвета, но мне казалось, что прошло не более получаса. Потом она довезла меня до дома, мы распрощались, как приятели – махнули друг другу ладошкой, я поднялся в квартиру, включил компьютер, и зашёл проверить почту. В которой и обнаружил письмо:

«Знаешь, ведь я впервые приехала к тебе 1 апреля – День дураков. Символично – сегодня я чувствую себя полной дурой. Будь добр, забудь всё, что я говорила раньше, с тобой всё равно каждый раз, как в первый.

Знаешь, я по-разному уезжала от тебя за эти полгода: счастливая, в слезах, злая, обиженная, с твёрдым обещанием себе самой – „ноги моей больше здесь не будет“, но чаще – озадаченная и – уж извини – радостная.

Знаешь, зимой, когда мы познакомились, я считала, что я для тебя так, игрушка, развлекалочка. Позабавишься со мной и бросишь. Ты был такой крутыш, не оставлял меня на ночь. Боялась привязаться к тебе, делала вид, что всё это так, несерьёзно, шутила про твоих многочисленных дамочек. Не рассказывала о своих сложностях и проблемах, не интересовалась твоими делами, не знакомила с родителями. Прости меня за это.

Знаешь, я никого кроме тебя никогда не сравнивала с отчимом. Ты и он – два единственных мужчины в моей жизни, которым мне хочется показать, что я сделала, поделиться своими планами, посоветоваться, посмеяться над чем-то. Мне очень хочется, чтобы вы – ты и он – мной гордились, и я чертовски боюсь кого-то из вас подвести или разочаровать. Только с ним и с тобой я одновременно чувствую себя маленькой девочкой, смотрю „снизу вверх“ – и при этом думаю, „а обедал ли он сегодня?“. Другие не в счёт. Ты – родной, даже когда выставляешь меня за дверь, а остальные – чужие ещё на этапе „взял за руку“. Ты волнуешь, как ни один мужчина – рядом с тобой подтягиваешься, думаешь о маникюре, причёске – и при этом с тобой очень спокойно, хоть у тебя и не самый простой характер на свете.

Знаешь, меня трясло от страха, когда я ехала к тебе в апреле. Зуб на зуб не попадал. Я чувствовала тебя жутко виноватой, боялась твоей реакции, своей, ещё чего-то. Ну, и выпендривалась больше, чем нужно, и делала и говорила много всяких глупостей.

Знаешь, извини, но мне наплевать, что ты никогда не приезжал ко мне в гости. Ты не гость, это твой дом с той минуты, когда ты сам захочешь. Я не умею делить и умножать, для меня „я люблю тебя“ – это весь мой мир на моей ладошке. От друзей до ключей от квартиры, всё, что ты захочешь. Если захочешь.

Знаешь, мой отчим пришёл к нам с мамой десять лет назад с двумя чемоданами и почти без денег: всё было записано на первую жену. Подтолкнул отчима к решению его покойный друг. Тот умел радоваться каждому дню – потому, что ездил на мощном мотоцикле, редко жал на тормоза, два раза чудом остался жив, почти не видел, ходил с платиновой пластиной в голове. Так вот, тот друг говорил: „Жизнь слишком коротка для осторожности и нелюбимых женщин“.