Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего

– А ест много?

– Да вы что, у нее же пост вечно! Мясо вообще не ест, кашку жиденькую похлебает и довольно.

Последний аргумент мужика сразил.

– Продай, – алчно закричал он и просительно поглядел мне в глаза, – ну зачем тебе в монастыре собака, матушка?

Я, перепугавшись, тут же развернула его голову и рявкнула:

– А за дорогой кто смотреть будет? Путин?

Дед честно уставился на дорогу и заканючил:

– Ну продай, а? У нас в деревне жрать особо нечего, но вот крупы всегда найдем. Давно собаку хочу, пусть мой жигуль сторожит, да на нее же мяса не напасешься! Жигуль мой хоть и старенький, семьдесят первого года, да и не ездит давно, а тока вся деревня на него зарится! Уволокут его у меня однажды!

Святоша нервно следила за ходом переговоров.

– Ну не знаю, – задумалась я. – Она ведь у меня еще и мышей ловить умеет!

Дед застонал:

– Продай! Спасу нет от мышей!!!

– Еще она грядки страсть как полоть любит! – прокричала я ему в ухо.

– Чего-чего? – не понял он.

Я опомнилась.

– Душевная, говорю, она у меня к хозяевам. В огонь и воду за хозяином пойдет! Сама живот положит, а хозяина в обиду не даст!

– Продай! – взмолился мужик. – Я ведь знаю, Николашка Бирюков давно примеривается, как бы меня половчее со свету сжить! Вот прямо хожу и чую – недолго мне с ним по одной земле ходить, сгубит меня он, чертяка.

– А за что хоть? – с сочувствием прокричала ему я.

– Да он меня с жинкой своей лет тридцать назад тому на сеновале застал, – довольно крякнул дедок. – Вот с тех пор и таит на меня черную думку. Мне твоя собака во как нужна!

– Ну чего, Святоша, надо дедушке помочь, – посмотрела я на волчицу.

Та задрала нос к небу и принялась безостановочно выть.

– Чего это с ней? – не понял мужик.

– Да вредная она у меня да капризная, – пояснила я. – Сейчас домой приеду, отлуплю, да и будет как шелковая.

– Вот это я понимаю – дрессировка, – уважительно сказал мужик.

Так мы и доехали до дома. Он встал у ворот, а я побежала за деньгами.

– Собачку-то в залог оставьте, – хитро прищурился дедок. – А то вдруг с концами убежите.

Я внимательно на него посмотрела и поняла – ага, только я в подъезд зайду – дедок вместе с собачкой же и свалит.

– Собачку не оставлю, – твердо сказала я. – Она у меня слегка бешеная, может и покусать без меня. Так что уж извините. Пошли, Лора!

– Продайте, а? – тоскливо взвыл мужик.

Я развернулась:

– Вас как зовут?

– Дядя Толя, – оживился он.

Я обернулась к волчице и наставительно сказала:

– Будешь себя плохо вести – дяде Толе продам. Ясно?

Та лишь тяжко вздохнула и понурилась. К дяде Толе она не хотела.

У подъезда я встретила Серегу.

– Ты откуда? – вытаращил он глаза, в изумлении глядя на меня и на волчицу.

– Слушай, дай двести рублей, надо заплатить дедушке, он нас довез, – попросила я. – А то домой подниматься да потом спускаться не хочется.

Серега беспрекословно вынул деньги, я вручила ему пояс от халата, в данный момент – Лорин поводок, и понеслась к воротам.

– Так как, продашь собачку? – уныло вопрошал дедок, пряча деньги. Он уже понимал, что ничего ему тут не обломится, и скорбел всей душой.

– Да я бы рада, да собачка против, – покаянно улыбнулась я и побежала снова к подъезду. Серега так и стоял с поясом в руках, опасливо глядя на Лору.

– Ты где ЭТО взяла?

– Где взяла, там уже нет, – отмахнулась я. – Мне, Сереженька, еще бы ключ!

– Да конечно, какие проблемы? – заулыбался Серега, мигом смекнув, что теперь я наверняка его приглашу в гости.

И мне стало стыдно. Ибо, ясен пончик, бедному парню никакие гости не обломятся – мне же надо ванну принять, чайку попить, потом и в постельку!

Итак, мы загрузились в лифт, доехали до Серегиного этажа, взяли карту от двери и пешочком пошли по лестнице вверх.

У дверей я замялась.

Вставила ключ и быстро сказала:

– Знаешь, ты извини, но мне надо побыть одной.

– А какие у тебя планы? – несчастно спросил он.

Я чуть приоткрыла дверь, впихнула туда Святошу, нырнула сама и только после этого высунула нос:

– Первым делом, Сереженька, мы сейчас примем ванну. Потом попьем чайку, хряпнем коньячку от нервов – и в постельку! День тяжелый был, расслабиться надо!

Он вздохнул и молча развернулся к лестнице.

– Первым делом, значит, ванну? – раздался сзади меня голос.

Сердце провалилось в пятки, я медленно развернулась и увидела Дэна. Он стоял, привалившись к косяку в столовую, и холодно смотрел на меня.