Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего

Матрица имеет меня.

Волк внимательно меня обнюхал, лизнул и сел рядом, напряженно глядя на меня.

– Ты бы хоть зубы чистил иногда, – сварливо выговорила я ему.

Вернее, я попыталась это сделать. Но не смогла.

«Матрица», – отрешенно подумала я и прикрыла глаза.

«Какая к черту тебе Матрица, ты же под фризом, дура!», – рявкнул внутренний голос.

«Под фризом?», – лениво удивилась я и пустила вдоль тела Силу. Через мгновение меня словно холодной водой окатили, аж зубы застучали бы, если бы они могли это делать. Увы, под фризом человек может только видеть и слышать. Все остальные функции недоступны.

Рельсы дрожали все ощутимее и ощутимее, и я уже слышала некий шум.

«Ну чего же ты, корова, разлеглась-то, – рыдал внутренний голос, – ползи, родная, ползи!»

«А кто мне глаза открыл, что я под фризом? – злобно осведомилась я. – Ты под фризом умеешь двигаться? Я – нет!»

«Ну так сделай что-нибудь!!! – заверещал голос. – Что, долго фриз снять, что ли?!!»

«Без водки, Силой снимать – минимум полчаса!», – отрезала я.

«Ну так хоть попробуй!!!»

Я закрыла глаза, прислушалась к шуму крови в венах и стуку сердца, открыла дверцу в душе и выпустила Силу, наказав ей убрать все зерна фриза из моего тела. И она потекла, медленно, но верно разъедая сковавшую мое тело заморозку. Очень медленно…

«Доволен? – холодно осведомилась я, – А теперь не мешай мне!»

«Ты что-то придумала? – с надеждой, больше смахивающей на подобострастие, спросил голос».

«Помолиться надо перед смертью, – вздохнула я и деловито забубнила: – Отче наш, иже еси на небесех…».

«Maa God, – подвывал голос. – За что, Господи! Я же еще молод и почти красив!»

«Погоди, – изумилась я. – Ты что, парень?»

«А … ну не знаю, – смутился голос».

«А чего тогда от мужского имени вещаешь?»

Голос явственно шмыгнул носом и возмутился:

«Слушай, мы тут помираем, а ты пол мой выясняешь. Совсем сбрендила, да?»

Я скосила глаза вправо – damn, поезд-то уже показался!

«Все, отстань! – твердо сказала я. – Ибо настал час последней молитвы».

И тут волк, до того спокойно сидевший рядом, решил меня съесть. Он раскрыл свою пасть, сроду не чищенную колгейтом, и вцепился зубами в мое плечо.

Господь милосерден, под фризом не чувствуется боли. Я услышала лишь, как треснула ткань халата под его зубами, он глухо зарычал и трусцой побежал вдоль меня.

«Кусочек послаще ищет», – понял внутренний голос.

Волк тем временем ухватился за лодыжку и принялся тащить меня в лес. Разумное желание, я бы тоже не захотела обедать на пути у мчащегося поезда. Однако шло у него это дело с трудом, он пыхтел, ворчал, скулил, и периодически посматривал мне в глаза с некоей укоризной.

Последнего я совершенно не понимала, ибо дело двигалось.

«Поднажми, родной, – лихорадочно взывал к нему голос. – Немного уж осталось!»

«Странный ты, – осудила я его. – Ну вытащит он меня из-под поезда, так все равно это из огня да в полымя!»

«Там посмотрим», – туманно сказал голос, косясь на приближающийся поезд.

Тут волк дернул меня в последний раз, и мы с ним кубарем полетели с насыпи. И надо же было мне приземлиться в аккурат поперек волчьей спины! Волк хрюкнул от неожиданности и пугливым зайцем ломанулся в лес.

«Иго-го, лошадка! – радостно кричал голос. – Выноси, родная!!!»

Я же изо всех сил сжимала веки и пыталась защитить глаза от веток – к счастью, руки уже начали меня слушаться.

Долго ли, коротко, а вынес он меня на чудесную полянку посреди сосен, одним движением скинул на землю и сосредоточенно завыл, вытянув мордочку кверху.

Я пошевелила руками-ногами, все работало. Села, принюхалась, и поняла: это же лес за Колосовкой! Только здесь так пахнет нечистью.

«А Колосовский лес мы с тобой как свои пять пальцев знаем!», – удовлетворенно сказал голос.

И он был прав. Ибо только тут мы, ведьмы, проводили свои шабаши. Только сюда мы ходили за травами – от дорог далеко, и простой народ траву не топчет, уж сильно дурная слава идет об этом месте.

Зато отсюда выбраться мне, ведьме – пара пустяков, хотя и чувствую, что я в самой чаще. А сама не смогу, так мертвых заставлю помочь, мертвых тут много.

Тут волк выдал особо жалостливую ноту, я вздрогнула от надрыва в его голосе и повернулась. Он сидел около пня и с непонятной надеждой смотрел на меня.

А во пне были воткнуты… ножи!!!

Мать честная!!!

Вскочив, я подбежала к пню и лихорадочно пересчитала – одиннадцать!!!

– Вытащил кто-то нож, что ли? – растерянно спросила я у волка.