Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Гейгера, переспрашивает: "Не? Не?". Возникало ощущение, что тетя

Баткен живет в двух измерениях.

Расстался с Доктором у дома дяди Бори.

В квартире дядя Макет. Он ждал меня для разговора.

– Звонила твоя мать.

– Что говорит?

– Просила позвонить в Джезказган моему университетскому товарищу.

– Зачем?

– Мой товарищ работает секретарем Обкома по пропаганде. Твоя мать хочет, чтобы он помог Нуржану.

Я молчал. Он продолжал.

– Конечно, если мать просит, я позвоню. Она плакала… Но скажи мне, что за человек твой брат?

Я не ответил. Макет задал наводящий вопрос.

– Он кретин?

Я вновь промолчал.

– На что он живет в Москве?

– Здесь у него друг из Америки.

– Какой еще друг?

– Из Филадельфии… Живет в гостинице "Националь"…Он подкидывает Нуржану за услуги…

– Услуги…? – Дядя Макет завертел головой во все стороны. -

Американец, "Националь"… Нет, твой брат точно рехнулся… За каждым иностранцем по десять кэгэбэшников ходит. Оглянись в подземном переходе… Сам увидишь. А этот услуги оказывает… Нет, он кретин…

Секретарь Обкома перезвонил в тот же день. Дело закрыли, можно ехать в Джезказган. Первым поездом Доктор укатил из Москвы.

Из постояльцев окраинного корпуса пансионата самый значительный -

Президент Академии медицинских наук Блохин. В "Лесных далях" главный онколог страны живет с женой, маленькой дочерью и тещей. Всегда со всеми здоровается, по лесу гуляет в джинсах и в футболке точь в точь как у футболистов сборной Аргентины.

Николай Николаевич повстречался у входа в корпус с дядей Борей и отцом. До этого никогда не наблюдал, чтобы папа с кем-то столь подобострастно здоровался, как это он проделал с Блохиным.

Семья Блохиных занимает люкс на этаже дяди Бори. Всего в корпусе три люкса. В остальных номерах живут заместители министров, постоянных представителей союзных республик, Госстроя, Моссовета.

После работы постояльцы приводили себя в порядок, ужинали и выходили в холл смотреть телевизор, поболтать.

Тему разговора задавали события в мире, в стране.

– Похоже, дела идут на поправку. – заметил замминистра общего машиностроения.

Какие именно дела идут на поправку, замминистра не уточнил Но его все поняли. Почему заместитель Председателя Госстроя и подхватил:

– Да-а… Какую речь произнес де Голль! А Макмиллан… Тоже не ударил лицом в грязь.

– Мир меняется. – обобщил замминистра общего машиностроения. – И меняется к лучшему.

По телевизору довоенная кинохроника. Алексей Стаханов, Паша

Ангелина, Киров.

– Киров! – с заднего стула радостно подал голос дядя Боря. И объяснил, почему радуется за Сергея Мироновича Кирова. – В тридцать втором году Сергей Миронович приезжал к нам в Акмолинск.

– Да ну…?! – на дядю Борю насмешливо-недоверчиво оглянулся зампредседателя Госстроя СССР. – В самом деле?

– Да…- В эти минуты мой дядя выглядел робким и застенчивым первоклашкой и нисколько не отвечал виртуозной мощи испанского клуба

"Атлетико Бильбао".

– Везет вам…- ернически вздохнул зампредседателя.

Сергей Миронович Киров может и приезжал в 32-м в Акмолинск. А что толку?

Полчаса назад дядя Боря в майке и спортивных штанах ужинал. Он грыз и обсасывал конскую костяшку. Маечная лямка непрерывно сползала с плеча, дядя Боря постоянно поправлял ее и наполовину в жиру с причмокиванием полировал мосалыгу.

В номер вбежала Семка.

– Я привез тебе зефир. – вгрызаясь в кость, сообщил дядя Боря.

– Мен байхамай жепкойдым. – испуганно влезла тетя Баткен.

И тут же получила в лоб лошадиной костяшкой.

Дядя Боря продолжал трапезничать, а тетя Баткен, морщась, терла лоб, и разливала чай. Таким ударом мужика можно опрокинуть навзничь.

А ей как будто все нипочем. Всего лишь немного смутилась.

Оттренировал ее дядя Боря.

Операцию маме сделали и она лежала в трехместной палате на восьмом этаже. Я поздоровался с рыжеволосой соседкой, сел напротив матушки.

Ситок обижалась на меня. Папа улетел в Алма-Ату, а я неделю не приходил к ней.

Мама обижалась не только на меня. Она пытала меня о какой-то

Лауре, с которой папа якобы в отсутствие матушки не терял время даром.

– Я все знаю. Почему ты не говоришь правду?

Сколько можно об одном и том же? Я взмолился.

– Мама, перестань мучать меня!

– В самом деле, перестаньте мучить ребенка. – вмешалась рыжеволосая.

Матушка угомонилась.

Корейцы оттоптали нашим ноги. Ложились костьми, били по ногам.