Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Юра Никонов хорошо играет в шахматы и увлечен слепым математиком

Понтрягиным. Никонов с быстрой реакцией и неплохим юмором. У него маленький сын от второй жены, на ВЦ у него любовь – оператор Таня

Воротилова.

Тане 23 года, у нее тоже маленький сын. Есть и молодой муж-водитель. Год назад он кого-то задавил и сейчас в тюрьме.

С Юрой мы никогда не пересекались.

Сейчас он сидел напротив меня.

– Мара мне говорила, что у тебя связи в милиции…

– Тебе зачем?

– Понимаешь… Работает у нас Яша.

– Розенцвайг?

– Да.

– Дальше.

– Сейчас у него неприятности. Яшу обвиняют в хищении казенного имущества.

Расхититель соцсобственности попался.

– Хищения не было.

Ну да не было. Рассказывай. А я послушаю.

– Ты то откуда знаешь?

– Я его знаю.

– Что представляет собой Яша?

– Очень хороший человек. Знаю, что окружающие смотрят на его невзрачный видок и делают неправильные выводы. – Юра вздохнул. -

Люди они такие… А Яша человек добрый…

– Ты хочешь, чтобы я ему помог?

– Да.

– Марадона наплела про меня черт знает что. Если кого-то из ментов я хорошо знаю, то все они мелкие сошки. – На расхитителе можно нагреться. Потому я не стал от него полностью отворачиваться.

– Думаю, попробовать можно.

Помочь Розенцвайгу я вряд ли помогу. Но пока то да се, его можно хорошо подоить.

Юра встал со стула.

– Так, мне звать Яшу?

– Зови.

У Якова Залмановича голубые глаза и нос как у Терезы Орловски.

Саян говорит, что Розенцвайг до сих пор не женат, потому что боится: придется с женой делиться. Это мы сейчас проверим, как у него обстоят дела с делительными способностями.

– Понимаешь… – Яша рассказывал широко открыв глаза, но при этом смотрел куда-то вниз. – Прошлым летом в магазине "Радиотехника" по безналичному расчету я приобрел для института три музыкальных центра, четыре радиоприемника "Океан" и еще кое-что по мелочи…

Месяц назад в магазине обхэсэсники проверяли, кто что покупал по безналичному… Пришли ко мне и потребовали показать, где находится товар из магазина. На момент проверки из музыкальных центров на месте находился только тот, что я купил для дискотеки. То же самое с радиоприемниками…

– Ты их пихнул?

– Нет. Вещи были на руках. Сейчас они возвращены в институт.

– Я не вижу здесь криминала. Ты не должен колоться и все тут.

Яша мотнул подбородком.

– Как бы не так. Они заставили признаться в факте хищения.

– Ты странный…

– Ничего странного. Следователь сказал, что если я не признаюсь, то они проведут комплексную ревизию в институте за последние пять лет. Я и…

– Понятно.

Решение созрело.

– Есть у меня один человек. Преподаватель юрфака. Менты-заочники от него зависят… – я вспомнил о Кенжике. – Ты посиди здесь. Сейчас я ему позвоню.

– Он отзывчивый человек?

– Очень.

Кенжик человек не только отзывчивый, но и много пьющий. Такой не откажет.

– Була, привет. Надо встретиться.

– В чем дело? – строго спросил Кенжик.

– Не телефонный базар. Для начала надо бухнуть.

– Ладно, – лениво согласился одноклассник. – В шесть позвонишь.

Яша сидел за моим столом и ясными глазами изучал развешанные плакаты Кула с эконометрическими уравнениями.

– Все в порядке. В шесть часов он ждет моего звонка. Расскажешь ему все. Парень он с воображением, сделает все, что может.

– Может в ресторан пойдем? – предложил Розенцвайг. – Там и поговорим.

– Само собой, – сказал я. – В пивнушку отзывчивый человек не пойдет.

В ресторане "Иссык" гремел оркестр. Юра Никонов танцевал с Таней

Воротиловой. Яша Розенцвайг ездил по ушам Кенжика.

– Была попытка хищения…

Кенжик пьет, не закусывая. Одноклассник смотрел мимо Яшки.

– До университета я и сам работал в РОВД. Людей разных повидал…

Яков, ты на вора не похож…

Дело в Советском РОВД у следователя Кожедуба. Кенжик подумал и решил, что развалить дело сможет Иоська Ким. С весны 80-го Була и

Иоська плотно кентуются.

Юра Никонов и Таня Воротилова вернулись за стол.

У Воротиловой тело худенькое, глаза востренькие. Никонов с улыбкой ухаживал за оператором, она по-мартышечьи постреливала глазенками по сторонам.

– Предлагаю выпить за моего корефана Булата Сакеновича, – сказал я, – В то время, когда вновь стали сажать людей за три копейки, он не отворачивает лица от униженных и оскорбленных. Дай всем нам судьба такого, как у Булата Сакеновича, постоянства!

Кенжик с холодным, невозмутимым лицом заметил: