Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

"Мы вас заметили".

Шествие за райкомовской анкетой началось. Теперь можно подумать и о дисере.

Со словом прощания вышел к народу и Чокин.

– Я три раза встречался с Леонидом Ильичом, в бытность его Первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, – Чокин, как и полагается диктатору, говорил тихо, но слышно было всем, – В 62-м я приехал в

Москву и узнал о болезни Каныша Имантаевича Сатпаева… У президента нашей Академии при плановом медосмотре обнаружился рак легких…

Леонид Ильич работал Председателем Президиума Верховного Совета…

Из кабинета вице-президента Академии наук СССР Топчиева по вертушке я позвонил ему… Поднял трубку помощник Брежнева товарищ Кузнецов.

Он сказал: "Леонид Ильич вышел из кабинета. Перезвоните через десять минут". Через десять минут я перезвонил и говорю: "Леонид Ильич, с вами говорит академик Академии наук Казахской ССР Чокин"

"Я вас помню, Шафик Чокинович. – сказал Брежнев. – Чем могу помочь?".

Я говорю: "Леонид Ильич, наш Каныш Имантаевич тяжело заболел.

Врачи подозревают злокачественную опухоль. По этому вопросу я побывал у министра здравоохранения Курашова, рассказал о беде товарищу Келдышу… Теперь вот, памятуя о вашем отношении к

Сатпаеву, позвонил и вам".

"Вы сделали все, что могли, – сказал Леонид Ильич, – Теперь мы в ответе за здоровье Каныша Имантаевича. Не беспокойтесь. О том, что случилось с Сатпаевым я поставлю в известность членов Президиума ЦК

КПСС и позвоню начальнику Четвертого управления Минздрава".

О чем я хотел вам сегодня сказать? – Чокин поправил очки. -

Товарищ Брежнев много сделал для казахского народа, для всего

Казахстана. Может случиться так, что начнут вспоминать упущения, ошибки Леонида Ильича… В жизни всякое бывает… Мы всегда найдем способ оправдать себя, чужие ошибки мы смакуем… В этой связи напомню о простой вещи. О том, что умение быть благодарным всегда зачтется.

А мы ведь ждали, когда умрет Брежнев.

Почему Руфа благодарен Сталину? Однажды он рассказал, как в войну раз в неделю к ним в класс входила женщина в белом халате с мешочком и весами. Женщина взвешивала сахарный песок и ссыпала в ладони школьников. Поедать сахар надо было на глазах женщины в халате и учительницы.

Руфа связывал сахар детства со Сталиным.

Советские солдаты убивают стариков и детей в Афганистане. Чем больше запачкаются в крови, тем лучше. Советы терпят поражение от моджахедов – они угодили в ловушку. Так им и надо. Из Афганистана они никогда не уйдут.

Тем не менее, эпоха Брежнева не могла существовать отдельно от меня. Что она дала лично мне?

Всего и не вспомнишь.

Вихри враждебные веют над нами…

В кабинете Чокина, за его спиной огромный гобелен. На нем изображена, низвергающая потоки воды, гидроэлектростанция. Стены кабинета обшиты полированным темно-коричневым шпоном. Рабочий стол, с перпендикулярно приткнутым столиком на двоих. Отдельно, по левую руку директора, большой стол для совещаний. Справа от рабочего стола вход в комнату отдыха.

На столе у директора четыре телефона. Один общегородской, через приемную; второй прямой, третий внутренний, и четвертый – вертушка.

Тут же письменный прибор из мрамора, пластмассовая карандашница и финтифлюшка для скрепок.

Чокина никто не видел в институтском туалете. По большой нужде на работе ходят только иезуиты. Шафик Чокинович не показывался в общественном месте и по-маленькому. Впрочем, на крайняк, в комнате отдыха имеется умывальник.

– Кто у тебя руководитель?

Чокин цвиркнул. Он сидел в кресле, откинувшись левым боком на подлокотник. После обеда он принял меня по записи.

– Каспаков.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать один.

– В твои годы я был уже главным инженером крупнейшего треста. А в тридцать два стал директором. – Сощурив правый глаз, Чокин изучал меня.

Какой из него Чингисхан, знать не могу. Но на службе у генерала

Горлова наш директор запросто переплюнул бы полковника Удивительного.

– Тема твоей диссертации?

– Методика оценки эффективности использования вторичных энергоресурсов.

– Насчет тебя мне месяц назад звонил Ануарбек Какимжанов. Кто он тебе?

– Дядя.

– Диссертацию в установленный срок ты не защитил.- Чокин вновь прицвиркнул. – Более того, на настоящий момент с ней у тебя полная неопределенность. Теперь, как я понял, ты просишь, чтобы тебе помогли. Я правильно понял?

– Да.

– Каспаков тебе поможет. Но писать за тебя работу никто не будет.