Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

– Наверное.

– Не наверное, а точно.

Квартира Наташи в восьмом микрорайоне, в доме на четвертом этаже.

В комнате запах прели. "Знакомый запах, – вспомнил я, – так фанило в

60-м в доме соседей Абаевых". Абаевы бухарские евреи. Тереза русская, евреем у нее муж, и то лишь по матери. Бухарские – низшая каста, среди евреев они классифицируютя пОганками. ПОганки и ашкенази имеют различия, но благоухают одинаково. Каждая нация фанит на свой лад. Тереза Орловски уверяет: казахи источают аромат свежеостриженной овцы. В доказательство иногда обнюхивает мои волосы и говорит:

– Бяша, ты бараном воняешь.

– Не может быть! Я утром мыл голову.

– Мой не мой, это навсегда.

Сказать ей, что у нее в хате тоже национальный запахец? Не надо.

Час будет доказывать, что забыла что-то недосушить. Девушка критику не переносит, не признает.

На стене в спальне огромная фотография со свадьбы, где Тереза целуется с мужем Валерой. Тереза доносит, что Валера премного недоволен мной. Все из-за того, что Наташенька при гостях несколько раз назвала его моим именем.

– Я ему объясняю, что Бяша просто мой кумир, он не верит. – хохочет Орловски. – Утром я мылась, в ванную заходит Валерка.

Спрашивает, что я там внизу тру мочалкой. Я ему говорю: "Иначе нельзя, а то Бектас убьет меня.".

– Твой Валера мужик взрослый и понимает: чужую жену черт медом мажет,- сказал я.

– Это точно.

– Ты доболтаешься. – сказала Кэт.

– Наташа, а знаешь, там у Кэт седые волосики растут.

– Бяша, не ври!

– Спроси у Кэт.

– Правда, правда, – Кэт высунула изо рта сигарету. – Че тут такого?

– Ни фига себе! – притворно расстроилась Орловски и жалобно спросила. – Катя, ну почему у тебя там седина?

– Я объясню почему, – я ждал этот вопрос.

– Да ну тебя!

По глазам вижу, как ей хочется, чтобы я дал научное толкование начавшейся альбиносизации подруги. В глазах Терезы Орловски смешинки.

– Нет, ты послушай.

– Говори.

– Седина у нее там у проступила потому, что пися у Катьки много страдала.

Орловски захихикала, Кэт ткнула меня в бок.

– Гад такой.

Тик-тик- так, Сталинград…

В газетах сообщения о резне в Сабре и Шатиле, но кто кого конкретно резал, успел позабыть. Отряды Организации Освобождения

Палестины уходят из Бейрута, грузятся на корабли. Ясира Арафата вместе со штабом ООП согласился принять Тунис.

Израиль после июньской войны 1967-го де-факто присоединл к себе вторую половинку Иерусалима и перенес сюда Кнессет. Борьба за передел мира никогда не закончится. Настанет время, это поймут и дети.

В Иерусалиме, по свидетельству Руфы, жил и работал рядовым сутенером Иисус Христос.

Я сижу на скамейке в скверике у Никольской церкви. Скверик проходное место. Лето, студенты разъехались по домам, но все скамейки заняты молодежью. Крест символ христианства, на маковках соборной церкви кресты с двумя поперечинами. У лютеран не так, там просто крест без нижней, скошенной, поперечины. В лютеранской церкви в 70-м году я побывал в Таллине. Никаких икон, в зале скамейки, амвон, алтарь и прочие дела. Тишь да благодать.

Интересно побывать и в нашей, Никольской церкви. Но я боюсь богомольных бабусь. Попрут из храма басурмана.

"Колокольный звон на зорьке…". Никогда не слышал звона колоколов Никольской церкви. Ни на зорьке, ни среди дня..

Воскресенье. Отдал на проходной буфетчице передачу для Джона и пошел к Ситке.

– Братишка пришел! – Ситка соскочил со скамейки. – Газеты принес?

– Принес.

Он немного оклемался. К нему подходили больные,. просили дать что-нибудь поесть. Ситка жевал беляши и быстро говорил: "Юра, возьми беляш… А тебе, Славка не дам. Иди отсюда! Братишка, что в газетах пишут?".

– Про мерзость запустения.

– Ха-ха-ха!

– Ты быстрей рубай.

– Торопишься?

– Ну.

– Сейчас. Чай только допью и отпущу тебя.

Ситка поднес к носу "Известия".

– Ладно, я поканал.

Поиздержался Хаджи Бабаевич на рестораны, да и переехал с

Бахтишкой к нам. Он читает "Советский спорт" и смеется:

– Смотри, на девятое сентября назначен "День бегуна"! Надо не забыть Улана поздравить.

М.н.с лаборатории теплофизики, киргиз, Узак Кулатов в шестидесятых учился в МЭИ, работал на Нововоронежской АЭС, служил в армии. Неторопливый, мягкий, юморной. В его квартире по проспекту

Ленина гостей угощают фисташками, грецкими орехами и тойборсоками.

Кроме Узака из киргизов мало кого знаю. Из тех, кого знаю, плохих людей не встречал. Они не гримасничают. Как некоторые.