Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Такие конфеты есть нам еще рано, объясняла она. Гости нашего дома люди понятливые и почти все сознавали, что значат для мамы шоколадинки в золотистых обертках, и не решались притрагиваться к выставленной на стол красоте.

Тот же гость, кто по простодушию или по обыкновению вредного умысла полагал, будто конфеты поставлены, чтобы он ими легкомысленно закусывал, крепко ошибался. После его ухода недотепа подвергался гневному осуждению матушки: "Жексрун! Ест конфеты как хлеб!"

Действительно жексрун, каких еще поискать. Разве так можно?

Галина Федоровна от чая отказалась. Про себя я просил учительницу поскорее покинуть кухню. Мне было не по себе, что Галина Федоровна видела, чем мы, когда нет гостей, питаемся. В тот день мама разлила по тарелкам кеспе. Кеспе и бешбармак, которыми мама попеременно нас кормила каждый день, как представлялось мне, свидетельствовали о нашей отсталости.

Галина Федоровна ушла. В дверь вновь позвонили. Пришел земляк отца, дядя Кулдан. Отставной майор-пограничник дядечка разбитной. В меру простоват, в меру хамоват. Матушка придиралась к нему, бранила.

Мамину ругань пограничник проглатывал с самодовольной ухмылкой. Жена его, тетя Зина, напротив, обращалась с матушкой предупредительно-учтиво. В ответ мама морщилась, отмахивалась, давая понять – знаем мы вас.

В войну дядя Кулдан служил в Термезе. Жил он с женой татаркой и были у них сын и дочь. В конце 41-го в местной школе появилась новая учительница истории Зина. Кулдан стал захаживать на огонек к одинокой учительнице. Прошло немного времени, дядя выхлопотал новое назначение и, прихватив сына, уехал с Зиной из Термеза.

Другой родич отца – дядя Ахмедья сравнения с вертким Кулданом не выдерживал. Никто не знал за ним ни одного эпизода, чтобы дядя

Ахмедья на кого-нибудь разозлился, повысил голос. Тихий. Или момын, как его называла мама.

Существует поверье, будто человека из казаха может сделать только татарка. Поэтому можно только представить насколько рискованным для казаха оказывается женитьба на татарке. Тетя Шура, жена дяди Ахмедьи

– татарка, и если принять за правду поверье о татарских женах, то тетя наша и сделала из дяди министра госконтроля. Может оно и так, но только после назначения министром тетя Шура сама же и написала на мужа жалобу в партком. Дядю бросили на понижение. На новом месте дядя Ахмедья работал, как и прежде, старательно. Его вновь стали продвигать наверх. С назначением дяди начальником большого управления тетя Шура снова пришла в партком.

Кончилось тем, что дядю опять скинули и перестали продвигать

Легко домыслить, что тетя Шура не давала житья дяде Ахмедье не только на службе. Одно лишь то, что у тети Шуры менялось за день настроение раз по пятнадцать, говорило не только о забитости дяди

Ахмедьи, но и о превеликом запасе прочности троюродного брата папы.

В нашем доме тетя Шура сцен не закатывала. Природная злобность не мешала ей лебезить перед матушкой.

Мама только на словах разделяла положение о том, что будто бы все люди равны. В реальности она безжалостно сортировала людей, почему и поступала с некоторыми крайне неосмотрительно. Тетя Шура попросила маму:

– Женеше, подарите мне что-нибудь на память.

Дорог не подарок – дорого внимание. Не долго думая, матушка полезла в сундук и вытащила босоножки образца 1949 года. Босоножки были стоптанные – мама носила их всего пять сезонов. Выкидывать жалко, вот и дождалась обувка заветного часа.

Мама протянула снохе туфельки.

– На тебе на память!

Подарок выглядел настолько трогательно памятным, что тетя Шура не решилась отказаться. Поблагодарила и спрятала в сумочку.

Самое замечательное здесь то, что матушке и в голову не могло прийти, что таким вот образом она кого-то унизила, оскорбила. Ни в коем случае нет. Она считала, что если и одаривает кого-то, то, как раз так, как они того и заслуживают.

Несколько лет спустя она произнесет фразу, смысл которой в переводе с казахского означал:

"Каждый из нас хорош только на своем месте".

2-85. Эти две цифры, как и последующие за ними, я помню с 1958 года. Двойка и восемьдесят пять были частью номера телефона девчушки, что сидела за третьей партой в среднем ряду.

Что происходило со мной?

Я долго перебирал на ком остановить выбор. Приглянувшуюся первой звали Галя О. Думал о ней неделю. Вслед за Галей меня удивила и приковала к себе на двадцать дней Наташа Г. Прошел месяц и я наконец увидел ту, номер телефона которой начинался с цифр 2-85.