Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

– На фига ты его! – заныл Кемпил. – Пахан ругаться будет!

Кочубей не изувер какой-нибудь и сам догадался, что переборщил.

– Все, Кемплуга. – примирительно сказал он. – Я твоего отца уважаю и больше бить друга дяди Макиля не буду.

Кроме относительности народного признания нокаут Кочубея для

Сатыбалды означал: писатель плохо знает своего читателя, и рано уверовал в овеществленность последнего завета "деньги, почет, слава, квартира". Деньги с квартирой у него уже были. Почет и слава тоже.

Но среди сельских читателей. Они-то его и размагнитили, избаловали восхвалениями.

Про кого, про кого, но про Кочубея язык не повернется сказать, что перед тобой балованный мальчуган. Даром, что сын министра, так ведь и министры разные бывают. Отец – министр, как только Кочубею исполнилось восемнадцать, в армию сына сплавил, а по возвращении парня со строевой и вовсе учудил: отправил в экспедицию помбуром и хвастался перед друзьями: "Теперь наш Марат – рабочий класс!".

"Крепись геолог, держись геолог, – ты ветра и солнца брат".

Кочубей, парень видный и, как можно понять из эпизода с Сатыбалды, – стремительный. В остальном – дитя. Родился в Алма-Ате, детство провел в Гурьеве, куда отца перевели директором нефтяного института.

В 72-м предок Кочубея получил назначение в Алма-Ату. По переезде шестнадцатилетним пацаном Маратик угодил в хорошую школу жизни – сошелся с Сейраном, Саркисом, Сужиком, другими центровскими наркоманами. К тому времени компашка Сейрана с анаши перешла на более серьезную отраву. До баловства с "палкой таяна" Кочубей не дошел, но "колеса" глотал без разбора, а что уж до плана, то с тех пор закуриваться любил.

У Саши Гордеева, с его девяносто килограммами тренированных мышц в школьные годы образцом для подражания служил Фил Эспозито. Гордей до восемнадцати лет играл в хоккей, и попутно держал вышку в 33-й школе. Про него алатауские хулиганы говорили: "Гордей – пацан четкий". На четкого пацана возлагал надежды тренер алма-атинского

"Енбека". Надо было выбирать между хоккеем и своим предназначением.

Окончив школу, Сашка без раздумий порвал со спортом и покатился под гору.

Кемпил конфликты разрешает не кулаками. Самоутверждается криком, палкой и, если подвернется под руку, то и камнями. Баклан из молодых да ранних, но и не прочь к тому, что плохо лежит, приделать ноги.

Серьезным поцом среди алатауских не слывет. Побывал за магазинную кражу в тюрьме. Из следственного изолятора предки вытащили Кемпила через дурдом. Какие-то отклонения у парнишки есть, – Кемпил иногда предстает с неожиданной стороны, – в остальном добрейший малый, мухи почем зря не обидит.

Олег Жуков, или как мы его зовем, Вася, студент юрфака КазГУ, основательный парень. Если Кочубей принимает всерьез только самого себя, то Вася полагает, что наиболее серьезные в жизни вещи – дружба и любовь.

Олежка живет с мамой, Зинаидой Петровной. Она секретарь Кунаева, дежурит в приемной первого секретаря ЦК через двое – сутки. Два раза в неделю в квартире Жуковых дым коромыслом. Гужбан прекращается за час до возвращения Зинаиды Петровны с работы, гости выметаются из квартиры, Вася наводит в доме порядок. Олежкина матушка приезжает и видит: в квартире чистота, в том числе и в холодильнике – от горбуши, сервилата, печени трески и прочей закуси из цэковского буфета следов мы не оставляли.

С Каспаковым в ту пору в командировки я еще не ездил. Но кое-что о нем мне и без того известно.

Хаки говорил: "Чокин полюбил Жаркена за любознательность".

"Заведующий лабораторией Каспаков без дела никого не дергал, в коллективе не выделял любимчиков, наушничество в любой форме пресекал. Его профессиональное мастерство складывается из дара выводить из потемок теорий и фактов самое главное, квинтэссенцию проблемы, из поразительной трудоспособности, из умения находить точные образы в науке. Обаяние его трудно передать словами.

Каспаков от души хохочет над тонкой шуткой, без апломба объясняет сотруднику, что что он забыл усвоить в вузе. Про характер не скжешь: тайна за семью печатями. Может, как ребенок, закапризничать с деланно надутым лицом. Его щемящую человечность не заслоняют разносы, которые он устраивает подчиненным. Если видит, что переборщил с назиданиями, мучается, переживает больше самого воспитуемого…".

Бектас Ахметов. "Приложение сил". Из дневника младшего научного сотрудника. "Простор", 1983, N 11.

Разносторонность делает Каспакова человеком незаменимым. Перед поездкой в Скандинавию руководитель нашей группы поручил мне сделать фотогазету "Казахстан". Помогали студенты художественного училища у нас на работе. Жаркен посмотрел и забраковал оформление: "У вас получился киргизский орнамент. Казахский орнамент это стилизация бараньих рогов. У казахов рога не острые, немного скругленные…".