Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Чтобы матушке было с кем поговорить, поехала с нами в Янтак и тетя Галя.

Центр Матчинского района Ленинабадской области Бустон местные таджики по старинке называют Янтаком. Один-два века назад на полдороге в Ташкент здесь останавливались на отдых караваны из

Ходжента. Погонщики поили колодезной водой верблюдов, задавали им в корм местной верблюжьей колючки – янтака. Верблюжьей колючки сегодня почти не видать, по обе стороны дороги плантации хлопчатника.

Хаджи мировой парень. Кроме того, что с ним не скучно, муж Розы не дурак выпить. Может поэтому тетя Галя и он собачатся без перерыва на обед. Про бобошку Хаджи говорит, что знать его не желает.

– Басмач он. – говорю я.

– Злодей. – соглашается Хаджи.

Таджики народ церемонный. При встречах друг с другом на улице прикладывают ладонь к левой стороне груди. Как и казахи, они трепещут перед начальством. Традиции и привычки у них, однако, намного глубже, крепче наших будут. Да и вообще они другие.

Пребывают вне реальности. Что до казахов, то мы только-только расседлали коней, а ветер продолжает свистеть в ушах, голова, сознание до сих пор со всех сторон продуваются насквозь и мы еще удивляемся, от чего напрочь отчуждены от исторических процессов.

Хаджи и я здорово набрались, вышли со двора.

– Жаль, Рахима в отъезде. – сказал он.

Рахима это дочь районного прокурора, протеже Розы.

– Сто лет мечтал увидеть ее…

– Так не скажи. Ты же не знаешь ее. О, Рахима – это идеаль.

На следующий день бабушка, мать прокурора, принесла фотографию внучки.

Такой "идеаль" можно увидеть только в фильме "Пятеро из Ферганы".

Если бобошка басмач, то курбаши – это Рахима. Я сделал открытие: с

Розой следует быть начеку и вообще для близких опасно, если она задумается о прекрасном. Только крайне простодушный человек способен додуматься, что матушка может решиться взять себе невестку из кишлака. Даже в том случае, когда обликом своим она стопроцентно повторяет свирепо неподражаемого предводителя ферганского басмачества.

Мама, однако, не оскорбилась строем мысли Розы и вынула из кошелька золотое колечко с камушком.

– Это мне? – удивилась Роза.

– Тебе.

– За что?

– За все.

Прошло больше тридцати лет, а тетя Галя не может забыть дядю

Кулдана.

– Бросил он нас с Розой, отнял у меня сына, а я до сих пор люблю его.

Ни за что бы не подумал, что дядя Кулдан, этот солдафон и бачбан, способен навсегда разбивать сердца. Что делается? Натворил делов, а

Бахтишка с Эллочкой наперебой галдят о том, какой у них добрый дедушка-пограничник.

Чокин соглашается на командировки сотрудников в Москву со скрипом. Повод для Москвы младшим научным сотрудникам и инженерам нужен серьезный, лучше экстраординарный.

Ереме пришло приглашение в Москву на конференцию по электрификации быта. Он занимается эффективностью электропищеприготовления и ни разу не был в Москве. В программке конференции, присланной из Академии коммунального хозяйства имени

Памфилова, пропечатан пункт и о докладе Еремы. Жаркен Каспакович уговорил Шафика Чокиновича отпустить человека в Москву.

Вернулся Ерема через неделю и в тот же вечер позвонил.

– Приходи. Посидим.

Кроме Еремы, его жены и меня, за столом был и четвертый – с.н.с. лаборатории Устимчика Алдояров. С.н.с. строит во дворе Еремы гараж для своего жигуленка, мой друг помогает ему.

Про Алдоярова по институту идет жеребячья слава. Он берет количеством. И с той, и с этой, и даже ту… К слову, жертвы его все, кроме, пожалуй, одной, далеко не фонтан. Особенно та, что носит кличку "Мать".

У Алдоярова глаза затянуты прозрачной сальной пленкой, от чего они кажутся взятыми напрокат у курицы, сам он из той породы мамбетов, что из кожи вон лезут, только чтобы понравиться всем, а потому и напропалую сыпят умными словами. Он знает наизусть множество высказываний великих и без умолку цитирует:

– Фирдоуси по этому поводу сказал так… А Навои писал следующее…

Сейчас он хлебал суп и нахваливал хозяйку. От водки он отказался.

Бутылка опустела и я внес предложение:

– Ерема, давай, пока магазин не закрылся, я сбегаю за пузырем.

Ерема за. Алдояров поглядел на часы, засобирался и напыщенно объявил:

– Вынужден вас срочно покинуть.

Он ушел и я не замедлил сказать:

– Задолбал он цитатами.

Ерема пошел дальше.

– Жадный он… Я ему помогаю, а он ест наш суп и ни копейки не платит.

– Как тебе Москва?

– Кул правильно говорит… В Москве пачкой нельзя щелкать. Я там чуть не оброзел.