Эльчин Гасанов: откровения

Частно – хозяйственный сектор в районах Азербайджана сократился до минимума. Хозяйственное значение индивидуальных крестьян, кустарей и ремесленников упало неизмеримо ниже, чем их численность.

Я не хочу здесь с натяжкой приводить цифры, проценты – это будет арифметикой.

Короче говоря, поехал туда я отдохнуть, разменял 200 долларов США на мелкие купюры: 10 и 50 тысяч манат.

Прогуливаясь по деревне, и беседуя с крестьянами, я домой к ним заходил, знакомился с их хозяйством, что они едят, где спят они, и пр. И выходя из их избы, я ставил им на стол 50 тысяч манат. Они, стуча глазами, не могли взять в толк, чтобы значило бы это? Мол, откуда пришел этот миротворец? Я за два дня потратил там 150 долларов. Раздавал деньги налево – направо.

И ты знаешь, читатель – я собрал там электорат (хоть не люблю я это слово). Меня стали боготворить, молиться на меня. Пошла молва, я стал набирать очки. В общем, ни в этом дело. Я убежал оттуда.

Прозондировал почву, пощупал народ, и в Баку вернулся.

Я почувствовал вкус к политике, к чему-то более серьезному, чем литература. То что, лед тронулся – это был факт. Моя жизнь радикально изменилась.

Вот такие мысли посетили меня в тот период. Я знал – это бес, очередной порыв, но не хотел сдерживаться.

Во первых, торопиться с этой идеей не собирался. Для этого нужно, чтобы в Азербайджане созрела революционная ситуация. Должен быть кризис власти. Его пока нет. Здесь тихо и спокойно. А потом, надо подковывать свои знания четко, чтобы иметь ясную цель.

Я чувствовал приближающую бурю. Напряжение в сердце росло. Сумею ли я претворить в жизнь свои политические взгляды? Хватит ли сил?

Политическое будущее сулило много заманчивого.

Я долго думал, опять не спал ночами. Курил, пил, эмоционально обсуждал с товарищами этот момент. Иногда мы неистово спорили. Но в целом, они меня подбадривали и поддерживали.

И вдруг я увидел на улице своего родственника. Он был супругом моей двоюродной сестры. Богатый бизнесмен. Зовут его Эмиль. Он знал о моих политических планах, убеждениях, спорил со мной, дискуссировал. Был уверен в тщете моих реформаторских усилий и немного боялся за меня. Увидев меня, Эмиль подошел ко мне, и как ясновидящий, посмотрев мне в глаза, сказал:

– Я знаю, что за мысли мучают тебя. Но пойми ты наконец, что политикой надо заниматься тем, кто зол на государство, кто ущемлен, ущербен. Ленин мстил за брата, Александра, поэтому и сделал революцию. Но ты то куда прешь?

– Но я не иду против правительства. Я поднимаю воинственный дух народа! Какое дело мне до Президента: Энвер Ходжа – бывший Президент

Албании – уцелел в середине 50 годов только потому, что он объявил войну не социализму, не марксизму-ленинизму, а непосредственно

Хрущеву. Я за Гейдар Алиева, я за его политику. Это вернейший путь!

Правительство меня не тронет. Они даже не поймут в чем дело. Ведь это ново в нашем обществе. Ведь я же за Гейдара! И за Ильхама тоже.

Но у меня своя идея, в которой нуждаются и они сами.

Любая власть нуждается в сильной оппозиции. Запад тоже в этом нуждается. Хорошая оппозиция – это хороший козырь, товар в руках политиков. И тем более, что я не планирую быть оппозиционером. У меня будет про правительственная партия, но своей серьезной миссией.

Повторяю, что у меня идея!

– Слышь, идейный! Сам знай, что хочешь делай. Народ наш не готов к такой идее. Его дух воинственный умер, его не оживить пока. Возможно это все пока.

– А что же нужно для поднятия духа? Национальная идея есть, она не умерла. Она лишь в усыплении. Пробудить ее настало время!

– Ты не в силах это сделать.

– Зачем? Причина в чем?!

– Наш народ загнан в тупик. Он разочарован. Ты создашь бунт, и это будет бунтом на коленях. Сегодня время пены, запомни это.

– Да слушай, я против баррикадных боев. Надо создать новый тип мышления, вот и все. Государство – это семья, и ее нельзя отменить, ее надо заменить. Это не экспериментальная идея, все довольно серьезно. Идея еще жива сегодня, а завтра нет.

– ? – ответил он.

– А может быть, время еще не то? Или что еще?

– Время говоришь: Не знаю даже сам. Один теракт достаточный, чтоб люди поднялись. Беднота и нищета скажут свое слово тоже. Да много тут причин. Во время смуты твою идею будет легче претворить. Вот тогда эта идея не будет выглядеть абсурдной. А так, пока, мне пора

(смотрит на часы) Не горюй, Че Ге Варе.

Задумчиво я брел по улочкам пустынным, блуждая взглядом по сторонам. Ветер ныл, как ребенок. Слова Эмиля не вдохновили меня.