Дарья Асламова - Приключения дрянной девчонки

– Не бойся, я к тебе не буду приставать.

– Но твои коллеги подумают, что я твоя любовница.

– Они не сомневаются в этом. Если тебе не лень, попытайся их разубедить, – холодно заметил Тенгиз.

При тусклом свете одинокой свечи я вымылась под ледяным душем и на всякий случай побрила ноги. В комнате Тен-гиза из-за отсутствия электричества не работали вентиляторы, горячий жирный воздух казался почти осязаемым. Я быстро разделась и скользнула на жаркое ложе. Тенгиз опустил легкий белый полог от москитов и вытянулся рядом. Мне казалось, я слышу, как колотится его сердце.

– Я уже полгода не был с белой женщиной, – тихо сказал Тенгиз.

– К чему ты это говоришь? – мгновенно ощетинившись, спросила я.

– Просто так. Мысли вслух.

– Пожалуйста, избавь меня от подобных замечаний. Лучше дай мне какую-нибудь простыню, чтоб я могла прикрыться.

– У меня есть только махровое полотенце, но ты под ним взмокнешь.

– Ничего страшного. Давай его сюда. Так надежнее.

– Даша, ну что за глупости! Здесь все равно темно. Я тебя не вижу.

Я прикрыла грудь полотенцем и почувствовала себя в сауне, на верхней полке. Все тело покрылось испариной. Вдруг послышался пронзительный писк и топот маленьких Ножек.

– Что это? – вскрикнула я и села на кровати, вся дрожа От страха.

– Крысы, – флегматично ответил Тенгиз.

– Судя по грохоту, их тут целое стадо, – заметила я. – А они могут забраться на кровать?

– Нет, не бойся, – успокоил он меня. – Тем более я надежно закрепил полог.

В эту ночь мы оба долго не могли заснуть, непрестанно ворочались, задевая друг друга обнаженными телами. Когда я наконец задремала, мне приснились змеи, вползающие на нашу кровать через дырку в пологе. Я проснулась от собственного крика и разбудила Тенгиза.

– Что случилось? – испуганно спросил он.

– Змеи! На кровати клубок змей! – Я была почти в истерике.

Тенгиз включил маленький фонарик и осветил постель. Я инстинктивно прикрылась полотенцем.

– Никого здесь нет. Успокойся, – ласково сказал он и как будто невзначай погладил меня по ноге. – У тебя такая нежная кожа, – вздохнул он.

– Иди к черту, – буркнула я, отдернув ногу.

Я снова попыталась уснуть, но крысы резвились вовсю. Кто-то рассказывал мне, что если крыса ночью доберется до человека и станет грызть ему ногу, тот не почувствует во сне боли, поскольку хитрое животное выделяет со слюной специальное обезболивающее вещество. Где-то вдалеке грохотал гром. Только на рассвете я впала в тяжелое забытье. 22 августа. Утром мы долго валялись в постели, совершенно обнаженные и расслабленные, стараясь не смотреть друг на друга. Я курила сигарету, морщась от ее горького вкуса.

– Чем мы сегодня будем заниматься? – лениво спросил Тенгиз.

– А что есть интересного в вашей рисово-кокосовой дыре? – задала я встречный вопрос.

– Можно покататься на слоне, можно проехаться по джунглям. А кокосовый сок ты когда-нибудь пила?

– Нет. Давай начнем с сока, а потом пойдем к слону. Так мы и сделали. Купили огромные кокосовые орехи с вставленными в них соломинками и потягивали прохладный своеобразный сок, как коктейль в баре. Кхмеры боготворя' кокосовый орех – рассказывают, что в красных отрядах тяжелораненым ставят капельницы с кокосовым соком.

Как мы выяснили, слон пасется неподалеку от поселка, поедая сладкий тростник и деликатно почесывая ноги. За несколько долларов погонщик сел ему на шею и, упираясь пят ками в его рваные уши, пригнал животное к месту прогулки365 релые люди на слоне – это целый спектакль для местного населения. Толпы народа высыпали на улицу и науськивали мирное животное заняться бегом (сомнительное удовольствие для седоков). Тенгиз неожиданно воодушевился и принялся, точно мельница, размахивать руками, издавая при этом приветственные крики, чем несказанно меня удивил.

После катания на слонах мы поехали на джипе по деревням. Для белого человека камбоджийская нищета выглядит почти живописной – дома из красного дерева, которое так дорого ценится в Европе, и хижины на сваях, сложенные из соломенных блоков, с прорубленными отверстиями вместо дверей. В хижине на бамбуковом полу спит семья из десяти человек. Кхмеры поражают своей простодушной радостью и редкой доброжелательностью. При виде гостей их изношенные лица разверзают трещины улыбок. Ребра мужчин напоминают стиральную доску. Жизнь сцедила их, как молоко, и отжала, как сыр. Их женщины находятся в перманентном состоянии беременности, и часто маленькая человеческая личинка еще кормится у материнской груди, а в чреве уже поспевает новый ребенок. На женских лицах застыло выражение безмятежного слабоумия. Детям до трех лет из соображений практицизма не покупают одежду, поскольку многие умирают еще в младенческом возрасте. В скудном рационе нет молочных продуктов, хотя множество коров бродит по улицам – наш переводчик говорил, что до войны люди умели доить коров, а потом разучились это делать.