Дарья Асламова - Приключения дрянной девчонки

Единственное, что мне отравляет жизнь, – это ядовитые пикировки с Ромой. Мы ведем словесную войну, и наши споры доводят меня до белого каления. В выигрыше остается Рома, поскольку ничто не может вывести его из состояния душевного равновесия. Раздразнив меня своей самоуверенностью, он со злорадной улыбкой наблюдает взрыв моих эмоций. Зато Советов – прекрасный слушатель. Когда я произношу свои бесконечные монологи, он смотрит на меня так, как будто из моего рта льется поток золота или сыплются розы, и это неизменно льстит мне. Как мне кажется, один из его принципов – не спорить с людьми, но всегда поступать по-своему.

Наше существование имеет привкус старых добрых студенческих времен, и в этом есть своя прелесть. Но плата за квартиру увеличилась. Советов потребовал пускать его в мою постель два раза в неделю вместо одного. Мои ссылки на усталость уже не служат препятствием. Правда, он из кожи вон лезет, чтобы доставить мне удовольствие. Я вытягиваюсь в постели, как большая ленивая кошка, закрываю глаза и позволяю ему ласкать, лизать, тормошить, щекотать, целовать и Щипать меня во всех местах до тех пор, пока я не замурлыкаю От блаженства.

2мая. Вчера с ужасом вспомнила, что остался один день до сдачи дипломной работы. За ночь я в спешке накатала три страницы, но норма составляет двадцать пять плюс опубликованные статьи. Утром, разрисовывая свое лицо перед зеркалом, я крикнула Советову: "Андрюшка, пока я крашусь и одеваюсь, допиши две страницы – что-нибудь солидно-заключительное". Советов активно включился в творческий процесс, и спустя полчаса, когда я заглянула к нему в комнату, он уже трудился над списком использованной литературы. Первым в списке стоял некий Советов А.Д. с книгой "Философия журналистики", далее шел Роман Сорсоров с научной работой "Специализация газетного творчества". "Можешь записать хоть всю свою группу, – сказала я, смеясь. – Только не перестарайся, не больше десяти человек".

В 1утра я уже была в университете и беседовала со своей дипломной руководительницей Натальей Павловной, дамой весьма либеральных взглядов.

– Даша, мне сейчас некогда читать ваш диплом, у меня скоро защита других учеников. Позвоните денька через два, – сказала она рассеянно.

– А во сколько у вас заседание?

– Через полчаса.

– Может быть, я сегодня успею защититься?

– Но я же еще не читала ваш диплом, – заметила шокированная Наталья Павловна.

– Ах, боже мой! Тут всего-то двадцать страниц. Успеете, – нетерпеливо бросила я.

– Но у вас же нет оппонента!

– Найдем. Это не проблема! Кто сегодня дежурный оппонент?

– Сергей Николаевич Садковский.

Через пять минут я нашла в коридоре вальяжного Садковского. Он плыл, как большая сонная рыба, поблескивая стеклами очков. Когда я преградила ему путь, он оценивающим взглядом скользнул по моим ногам и бархатным голосом спросил: "Что вам угодно?" Я объяснила ситуацию, наворотив целые горы лжи, а в конце добавила еще одну вежливую выдумку: "Мне бы так хотелось, чтобы оппонентом были именно вы!" При этом я послала ему моляшии взгляд и прижала руки к груди. "Ну ладно, – смягчился Садковский. – Давайте сюда ваш диплом". "У меня его нет, сейчас диплом читает моя руководительница". "Как такое может быть! – воскликнул Сергей Николаевич. – Разве она его еше не читала?!" "Она уже дочитывает, – поспешно сказала я. -Ей осталось всего несколько страниц". Садковский ухмыльнулся, но промолчал.

К началу заседания мой оппонент прочитал только три страницы. Когда подошла моя очередь, он неспешно поднялся протер стекла очков платочком и сказал: "Я не успел прочитать весь диплом, но один абзац меня заинтересовал. Цитирую: "Для журналистики гораздо важнее длинные стройные ноги, чем все тома учебных пособий, которые выдают нам на кафедре теории журналистики. С хорошими ножками легче получить интервью". Садковский рассмеялся и с довольным видом сел на место. Я скромно потупила глазки и безуспешно попыталась натянуть короткую юбку на свои неприлично голые ноги. Тут за меня взялась аспирантка из породы старых дев, вылитая сушеная вобла. Она зашипела, как змея, изогнулась всем телом, ее маленькая головка угрожающе закачалась, и, казалось, вот-вот ее шея вздуется, как капюшон кобры. Она заговорила о несерьезности моего отношения к учебе, о безнравственности моих представлений о журналистике, о порочности моей дипломной работы. Председатель комиссии предложил студентам покинуть комнату и подождать результатов за дверью.