Николай Соловьев - Северка

Второй наряд мы заработали вместе с Лешкой за опоздание на построение. Недалеко от КПП убежище, в виде высокого холма, поросшего травкой. Туда прячется дивизион, когда с космической площадки пускают неправильные ракеты – они взрываются на старте и отравляют местность гептилом. Конец мая. После работ мы не пошли сразу в казарму, а забрались с Лешкой на этот холм, с лесной стороны, чтобы не заметили, легли на спину и зажмурились. Еще холодно даже в телогрейках, но у самой земли, у травы, текут теплые струи воздуха. Последний раз снег шел 17-го мая, правда, в этот же день растаял.

Жаль, конечно, что не удалось побывать в отпуске. Но жизнь мою скрасили два приезда Ларисы. Первый раз через семь месяцев, потом еще через пять. Утром мне сообщали, что в Плесецке – жена, и душа моя пела. Мне давали отпуск на сутки или двое и отпускали в Плесецк.

До учебки ехал на поезде, оттуда на газике с увольнительной в

Плесецк. Лариса снимала комнатку в деревянной избушке. Туалет во дворе. Рядом с ним груда пузырьков от одеколона – в стране сухой закон. Весь день мы нежимся в постели. Плесецк деревянный, весь коричневый от дорог, до деревьев и домов – снега уже нет, а зелени пока нет. Днем ходили фотографироваться в местное ателье. После первого свидания я чуть не опоздал из увольнения. Не было автобуса.

Побежал пешком, тяжело в шинели. Через пять минут меня догнал пустой автобус, остановился. Поблагодарил водителя. А во второй раз Лариса приезжала осенью. Рассказала, как в ожидании московского поезда в

Плесецке съела несколько пирожков с клюквой. По пять копеек пирожок.

Какая прелесть. Вы ели пирожки с клюквой?

У нас замечательный командир дивизиона, подполковник. Подполковник

– высокое звание для наших мест. Он единственный в дивизионе.

Ближайший по званию к нему майор – замполит. Начальник штаба – капитан. Командир дивизиона человек интеллигентный. Дело свое знает, с юмором. Похож на Калягина.

Начальник штаба тоже был неплохой, профессионал. Капитан. Старше меня года на четыре. Его вскоре перевели куда-то. Пришел майор, лет сорока. Месяца два стажировался, тугодум, так ничего и не понял. За то легко делает несколько переворотов на турнике. Выглядит лет на десять старше. Кожа на шее дряблая, как у старика.

Замполиту (заместитель командира по политической части) лет сорок пять, а выглядит он на пятьдесят пять. На лице злодейская улыбка.

Ему подчиняются прапорщик – комсомольский секретарь, ефрейтор – завклубом и красноармеец – киномеханик. Ни кому из них нельзя доверять.

Командир нашей группы – капитан Полухин. Спокоен, подтянут, строг, при необходимости. Знает свое дело. Подтягивается тринадцать раз.

Думаю, у него и дома все в порядке. Завидую его жене и детям.

И старшина дивизиона, в первые полгода, был неплохой, Вася Поддубный.

В третьей группе служит старший лейтенант, ровесник мне, к которому я обращаюсь по имени отчеству, а не 'товарищ старший лейтенант'. Это звучит непривычно и напоминает свободу. Палыч не такой, как большинство офицеров. Однажды он в качестве дежурного по дивизиону сопровождал группы в столовую. Идем. Ребята переговариваются с ним, шутят.

– Отставить смех, – говорит Палыч серьезно, – Да я вас щас! – копается в кобуре и направляет на нас зеленый огурец. Как он не боится стукачей.

В армии я отметил два своих дня рождения. Первый не запомнился. А второй пришелся незадолго до увольнения. Отмечали шесть человек.

Ребята из Петербурга, Тулы, Москвы и Новгорода. Двое одного со мной призыва, двое старшего призыва, двое младшего. Родные прислали мне посылку, и мы хорошо закусили. У Лешки ключи от подвала. Два специалиста нашли колпак от лампы, налили в него какую-то техническую жидкость и стали быстро вращать в ней деревянную палочку. Через некоторое время палочка покрылась толстым слоем коричневой резины. В колпаке остался спирт. Боюсь, мой желудок будет возражать. И не только я не пил. Главное, что виноделы не обиделись и не настаивали.

Это в первые недели, когда мы только прибыли в дивизион, однажды днем сидим в казарме, ждем распоряжений. Часа полтора нашу группу не трогали – единственный случай за службу. В нашей компании два новобранца из Тульской области и один новгородский. Между ними зашел разговор о спиртном. В середине восьмидесятых в стране был сухой закон. Народ прибегал к различным уловкам в питии. В ход шли одеколоны, технические жидкости, очищенные народным способом. Меня поразило, как быстро живущие в разных концах страны мальчишки нашли общий язык. Со стороны можно подумать, что говорят аспиранты-химики.