Олег Хафизов: Феликс

Заговорил главный врач "Скорой помощи" Федулов. При чём здесь

"скорая"? Откуда врач? Действительно, первая специальность Феликса была фельдшер. Именно на "скорой" он дорвался до наркотиков, тогда весьма доступных, подменяя их другими лекарствами, в лучшем случае – безвредными. Он рассказывал, что работники "скорой" – народ прожжённый, бедовый, с ними шутки плохи. Однажды они неправильно укололи старушку, страдающую гипертонией, у неё ещё больше подскочило давление и она чуть не померла. Дело дошло до проверки.

Феликса застукали и собирались посадить. Ему пришлось уволиться.

А его бывший начальник говорил, что Феликс был опытным, знающим специалистом, пользующимся безграничным уважением коллег. Как многие литераторы, он был отличным медиком, потому что в этих профессиях есть нечто общее: сострадание к людям и готовность прийти на помощь.

Мы гордимся тем, что из наших рядов вышел такой выдающийся журналист, но мы и сожалеем, что он не остался в медицине, где несомненно достиг бы не менее замечательных успехов.

Это не была неправда. Литераторы и медики действительно родственные души, профессионально выворачивающие человеческое нутро

(в том числе свое). Феликс действительно обладал незаурядными способностями домашнего фармоколога и реаниматора. Он мог как никто приготовить наркотическое варево в самых неподходящих условиях: в туалете, подъезде, рабочем кабинете, на свалке, и попасть в любую вену с завязанными глазами, погнутой тупой иглой, даже если вены как таковой не было. Мог и откачать после этого.

– Снимай очки, ложись и ничего не бойся, – бывало, говорил он мне. – Я сотни человек откачал, и тебя откачаю.

Об этом знали слишком многие из сидевших за столом. Догадывался и выгнавший его с работы доктор. Но доктор имел в виду другое.

Пафос распространялся как пожар. /Вице-президент /"Комсомольца"

Головнина срывающимся голосом говорила о том, как опасна стала профессия журналиста. Человека могут искалечить просто за то, что он интеллигентен, что носит очки.

Вспомнили, как во время августовского путча Феликс прибежал в редакцию с наганом (этот старенький наган я потом видел в машине его брата, довольно известного бандита) и предлагал нам всем отправиться на баррикады. "Комсомолец" тогда чуть ли не первым в стране стал печатать воззвания президента, однако на баррикады никто не побежал.

У нас их просто не было.

Напрашивалось сравнение с убийством Влада Листьева, "за правду".

Правда Феликса, во всяком случае, должна была стоить гораздо меньше.

Он вместе с умирающим от туберкулеза братом, отцом и матерью жил (то есть, иногда ночевал) в двухкомнатной квартирке, а на работу приезжал на такой машине, от которой при каждом неосторожном прикосновении что-нибудь отрывалось: то ручка двери, то рычажок руля. У меня, как у каждого из здесь присутствующих, была своя версия убийства Феликса, но она не имела ничего общего ни с политикой, ни с финансами. Ни даже с бандитизмом, к которому Феликс был косвенно причастен через брата и его друзей.

А версий с каждой рюмкой становилось больше. Доктор выразил предположение, что отёк на затылке Феликса мог возникнуть только от одной причины: сильного удара милицейской палкой. Уж он-то видел подобные травмы не раз.

Можно ли было лучшим образом возбудить поддатую газетную братию?

Как они тут разгалделись! Как сразу все подозрения становились на свои места! Конечно же, его забили до смерти в ментовке, а потом выбросили голым на улицу, чтобы списать как неопознанный труп. Вот почему милиция так долго не предпринимает никаких действий, вот почему они даже не удосужились расспросить продавцов близлежащих палаток и окрестную шпану, вот почему они скрывают от нас информацию и собираются прикрыть дело!

– Братцы! – кипятилась Ольга Недоимщикова, страстная христианка с темпераментом цепной комсомолки. – Я предлагаю всем, сколько нас здесь есть, провести собственное расследование! Мы сами найдем убийц, кто они ни есть: менты – не менты – и свершим правосудие!

Давайте мы все здесь сейчас поклянемся памятью Феликса!

Кто-то поклялся. Становилось всё веселее. "А что, – подумал я, – такая и собственного отца разоблачит".

Сразу после путча Ольге удалось выследить и сдать органам вождя российских крайних большевиков, который прятался на сеновале в одной из окрестных деревень. Она ездила на задержание и с омерзением описывала в репортаже трусливого мерзавца в дорогой импортной куртке, облепленного сеном, которого за шкирку извлекли из сарая… бравые милиционеры.