Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

– Я в России недавно, – говорит Лиза. – До этого долго работала в

Африке и в Польше. Тимо тоже работал в Польше.

– Мувеш по-польску? – спрашиваю я ее.

Лиза радуется, словно ребенок, и переходит на польский. Тимо тоже заметно приободряется и присоединяется к нам. Пия с интересом прислушивается, стараясь хоть что-то понять. Оказывается, муж Лизы был поляком. Сейчас они в разводе, но у них двое детей. Один мальчик уже взрослый и живет в Финляндии сам по себе, а другой – Ян, еще ходит в школу и живет с Лизой.

Тут Тимо собирается. Ему надо куда-то идти. Лиза начинает переговариваться с ним по-фински и идет провожать до двери.

Пользуясь случаем, я поворачиваюсь к Пие:

– Ну, а теперь я хочу узнать что-нибудь о тебе.

– Я живу с сыном, одна, без мужа, – грустно говорит она. – Так бывает. Моего сына зовут Кай, он у меня рыженький и очень красивый. Ему девять лет.

К нам возвращается Лиза и говорит:

– Тимо вернется. Ему понравилось говорить с Владимиром по-польски.

– Я хочу что-нибудь кушать, – говорит Пия.

– Я есть ничего не буду, – говорит Лиза, – только возьму себе еще пива, а вы себе что-нибудь закажите.

Мы с Пией заказываем себе по салату с крабовыми палками и едим. Лиза пьет пиво и смотрит на нас. Беседа на какое-то время прерывается. В насупившем затишье я начинаю улавливать отрывки разговора из-за соседнего столика. Там сидит пожилая женщина – хозяйка кафе с каким-то дяденькой и жалуется ему на жизнь. Думая, что мы иностранцы, они говорят открытым текстом, не понижая голоса.

– Знаешь, о чем они говорят? – спрашиваю я Пию.

– О чем?

– Это хозяйка кафе. Она рассказывает, как к ней постоянно приходят и требуют денег различные люди. Она уже не знает, кому платить. Когда у нее до этого было другое кафе, ей было просто. Она платила кому-то одному, и ее не трогали. А здесь ей не понять, кто есть кто – все чего-то хотят. Иногда просто приходят какие-нибудь менты и требуют, чтобы она их бесплатно кормила.

– И она их кормит?

– Кормит. А что ей остается делать? Она говорит, что если так будет продолжаться дальше, ей придется закрыть кафе.

– Это было бы жалко, – говорит Пия. – Знаешь, мы можем сказать в консульстве, чтобы все ходили сюда обедать. У нас работает 80 человек.

Лиза одобрительно кивает.

– Думаю, это не поможет.

– Может, и не поможет, но все равно попробовать можно. Когда я первый раз была в России в 1993 году, я работала не в консульстве, а в частной фирме. Тогда к нам тоже приходили бандиты. Один раз даже с автоматами. Мы продавали финские кухни. Иногда было страшно. Поэтому я не хотела тогда здесь долго остаться и вернулась в Финляндию.

– А ты давно работаешь в консульстве.

– Я приехала сюда в августе.

– Тебе здесь нравится?

– Я не знаю.

В "Лаборатории" мы сидим уже около двух часов. Хозяйка кафе уже выпроводила дяденьку, которому жаловалась, предварительно его чем-то покормив. На их место приходят две разряженные, возбужденные девицы, в которых я узнаю наших старых знакомых. Нет ни малейших сомнений, что они идут прямиком от Гадаски. Они наперебой что-то горячо обсуждают, делятся, очевидно, свежими впечатлениями.

– Ну, как было? – кричу я им через столик.

– Она теперь звезда! – гордо говорит более страшная, указывая на более симпатичную.

– Ты их знаешь? – спрашивает меня Пия.

– Второй раз в жизни вижу. Как и тебя, впрочем…

Пия с Лизой вдруг собираются уходить.

– А как же Тимо? – спрашиваю я Лизу. – Ты ведь сказала, что он еще вернется?

– Он придет позже и сразу ко мне домой. Мы идем сейчас ко мне. Ты хочешь пойти с нами? Это совсем близко. Я тебя приглашаю.

Мы выходим на улицу в темную петербургскую ночь, местами освещенную уличными фонарями, и поворачиваем по Чайковского к Таврическому Саду. Моя интуиция просыпается и начинает нашептывать мне, что домой я, может быть, вернусь только завтра. Я бросаю взгляд в сторону своего дома, где меня ждет Гадаски. Может ему позвонить и взять с собой? Нет, я не буду этого делать. Я брошу его, как бросал он меня ради своих баб в Лондоне. Пусть поскучает. В конце концов, он может сходить в "Конюшенный двор" или позвонить девушке-микроцефалу.

У Таврического Сада мы поворачиваем по Потемкинской налево и идем в сторону Невы. Проходим мимо Павильона Цветов, переходим Шпалерную. Перед нами слепые зеницы окон закрывшегося много лет назад гастронома. Мы проходим мимо и заворачиваем в подворотню.