Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

– Привет, – я хочу поцеловать ее в щеку, но она отстраняется.

– Привет! Возьми себе выпить и подходи к нам.

Я беру себе пиво, зная, что это удар по только что очищенной печени, но ничего не могу с собою поделать, потому что мне хочется. Кроме того, мне кажется, что только пиво способно смягчить неизбежный жесточайший удар по моему самолюбию и моим чувствам, который уже висит в воздухе, и который я предчувствую. Я беру пиво и тут же его надпиваю, перед тем, как выйти на улицу.

Когда я подхожу, они замолкают. Пользуясь возникшей паузой, рассматриваю нового человека. Первым делом мне бросается в глаза то, что он курит. Курит он не просто так, как курят обычно, курит он жадно, глубоко затягиваясь дешевым русским "Marlboro". Он явно ловит кайф на том, что эти сигареты здесь по качеству в два раза лучше, а по цене в десять раз дешевле, чем в Финляндии. Здесь они настоящие – американские. Причем курит он сразу две. Одна сигарета дымится на пепельнице, а он уже зажигает другую, автоматически тянется за первой, но во рту уже одна есть. Он в недоумении. Другой рукой вынимает сигарету изо рта, вертит их обе в руках, сравнивает, затем вставляет в рот обе и затягивается. Он пьян.

И неприятен. Небрит и немыт. Свалявшиеся жирные, давно не мытые волосы с сединой завязаны на затылке в узел. Прокуренные, изъеденные кариесом нечищеные зубы, зловоние из пасти. В правом ухе не самой мочке торчит огромная вирусная бородавка, покрытая безобразными волосками. Похоже, он нею гордится. Она как серьга – жуткая и уродливая, а ведь подобные гадости легко удаляются хирургически, но эта не удалена специально. По замыслу ее владельца она очевидно должна шокировать окружающих, и она и вправду шокирует.

– Ты из Хельсинки? – кидаю я первую фразу.

– Да, у меня там есть своя курьерская фирма, в которой работаю я один.

– Ага, свой бизнес!

– Точно!

"Не надо меня напаривать" – думаю я – "ведь я-то знаю, что такое работа курьера по Вене и Лондону. Курьеры – это люди на велосипедах или мотороллерах, снующие целый день по городу в любую погоду и во все времена года, как собаки. Некоторые работают на хозяина, а некоторые на себя, но ни те, ни другие не делают на этом огромных денег". После чистки печени я потерял много сил, пока еще не восстановленных, поэтому не хочу ни с кем спорить, чтобы не терять энергию, и оставляю свои комментарии при себе.

– У тебя есть семья?

– У меня есть один ребенок – дочь, она уже взрослая, она хочет стать фотомоделью, но я ее только сделал – детьми должны заниматься женщины! – он сардонически хохочет, издевательски поглядывая на Пию, но она молчит, уставившись в стакан.

– Ты так считаешь?

– Да, мужчина должен развлекаться и трахать баб.

– Вот как?

– Знаешь, – вмешивается в разговор Киммо, – сегодня ночью они спали вместе.

– Он не давал мне спать, – спокойно констатирует вдруг вышедшая от ступора Пия.

– Да, был такой прекрасный восход солнца, я будил ее и говорил -

"Смотри, как красиво! Вставай пить водку, уже утро!" Сам я сидел на балконе и курил. Мне было скучно, а она спала, как свинья.

– Вчера вечером мы были в "Конюшенном дворе" и вернулись домой поздно, мне естественно хотелось поспать, а он мне не давал.

– Да, – довольно кивает Вирусная Бородавка.

"Зачем они все это мне говорят? Специально? Чтобы спровоцировать, оскорбить, сделать больно? Нет, скорее всего, они делают это просто по пьяной лавочке, плохо себя контролируя. Черт возьми, как же она могла потрахаться с этим омерзительным типом? Наверное, она целовала его в его вонючую прокуренную харю с гнилыми полуразложившимися зубами, лизала языком его волосатую бородавку и даже брала ее в рот. Фу! Какой отврат, мерзость! Как она могла?"

– А сегодня вечером вы тоже куда-то пойдете?

– Сейчас мы пойдем спать. Мы пьем сегодня весь день. Сначала на кухне, а затем на балконе. Теперь здесь. А ты что, хочешь что-нибудь предложить?

– Я договорился встретиться с двумя хорошими русскими девушками, с которыми я познакомился вчера на открытии выставки в Русском музее. Думаю, они понравятся Киммо и твоему новому другу.

– Мой новый друг не нуждается в других женщинах, – медленно произносит Пия и добавляет, обращаясь к Вирусной Бородавке, – Правда?

– Нуждаюсь! – упрямо говорит Вирусная Бородавка.

– Что? – грозно вскидывается Пия.

– Нет, нет, не нуждаюсь, – испуганно сдается Вирусная Бородавка.

– А Киммо?

– Киммо тоже не нуждается, он – голубой.