Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

Во время семяизвержения, когда в волоса попадает сперма и они спутываются, мужчина хватает их руками, заворачивая в них хуй, и старается наспускать в них как можно больше. Эта техника, впрочем, меньше подходит для счета.

По правде сказать, волосяк практикуется из чисто прагматических соображений. Спущенная сперма втирается в волосы, а затем через пару дней смывается, после чего волосы женщин, практикующих волосяк, выглядят здоровыми и не секутся.

Почувствовав, что усилия Пии скоро принесут результаты, я отрываю свой взгляд от потолка и перевожу на ее руки, в которые я себя отдал. В ее руках я вижу красную головку своего члена, возмущенного тем, что его используют не по назначению, и затем вижу, как не в силах больше сдерживать гнев, он плюет ей в лицо, поскольку по своей малости он не в состоянии дать ей пощечину.

Я вижу, как она уклоняется, и как летят на спящего рядом Кая его несостоявшиеся братья и сестры. "Прости, Кай, я не хотел! Это все твоя мать, ведь могла же она, как герой войны Александр Матросов, заслонить амбразуру своей грудью, приняв весь удар на себя?"

А движения глупой женщины становятся чаще, и вот она уже выжимает из меня последние капли, довольно утирая лицо тыльной стороной ладони. Я безвольно лежу, чувствуя себя использованным и опустошенным, совершившим грубую, неосмотрительную ошибку.

Мужчина не должен доверять себя женщине, всецело полагаясь на ее волю и ее произвол. Он должен сам знать свою цель и неуклонно двигаться к ней сильными ритмичными толчками.

С сегодняшнего дня я решаю интенсивировать свою жизнь, чтобы больше успевать. В России люди живут неспешно, как дохлые гусеницы. Я же привык жить интенсивно, много успевать, много делать. Ну и что из того, что я не на Западе, а в России? Пусть Россия, как женщина, подстраивается под мой ритм.

Если при бабушке мой трудовой день начинался с массажа в одиннадцать, то теперь он начинается с девяти. В девять приходит ко мне Гульнара. Я все рассчитал четко – в семь тридцать я просыпаюсь у Пии, в восемь пятнадцать, умывшись и позавтракав, я провожаю ее на работу, приблизительно в восемь тридцать оказываясь уже дома. Полчаса у меня есть на раскачку для совершения первых звонков и проверки сообщений на автоответчике, а в девять можно уже и в бой.

Чтобы нормально функционировать, я должен за собой ухаживать и себя любить. Это первый и самый главный принцип успеха, который многие почему-то игнорируют. Да, не спорю, это серьезный труд – ухаживать за собой и себя любить! Часто за обыденными делами на это не остается времени.

Поэтому нужно себя заставлять. В этом деле важна железная дисциплина. И если ухаживать за собой я, в принципе, могу и сам, или же с помощью массажистки, то для того, чтобы себя любить, мне обязательно нужны женщины.

Любить себя нельзя просто так, просто так собой можно лишь любоваться. Но, чтобы быть любимым женщинами, нужно самому их любить. Это то, что я называю эгоизмом. Если я люблю женщин, они любят меня в ответ, тем самым, доставляя мне удовольствия и услаждая мое честолюбивое эго.

Гульнара оказывается приятной кавказской женщиной лет сорока пяти с орлиным носом и внимательными вороньими глазами. По образованию она юрист. Многие годы проработавши на Ленинградском заводе шампанских вин, она несколько лет назад была уволена по сокращению. Попробовала, как и ее брат, профессионально заниматься массажем. Окончила курсы, чему-то научилась у брата, впрочем, больше читая сама и черпая знания из собственного быстро растущего опыта.

У Гульнары сильные, чувствительные руки, у нее нет детей и семьи, поэтому она всю свою энергию вкладывает в клиентов. То, что она профессионал высокого класса, мне становится ясно уже в начале первого сеанса. Она знает все точки и умеет их разминать. Гульнара лучше бабушки, хотя бабушка тоже была ничего, но Гульнара сильней, как физически, так и энергетически.

Массируя меня, она рассказывает. О здоровье, болезнях и их лечении. Она знает все. Она как домашний доктор. Я рад, что Фира мне ее посоветовала. Это был удачный выбор, бабушка все равно так и не позвонила с тех пор, а прошла ведь уже почти неделя. Она делала Пие массаж во вторник, а сегодня уже понедельник.

"Адье, бабушка!" – произношу я про себя с ударением на втором слоге на гласном "у", как это обычно делают иностранцы, – "будем надеяться, что ты не умерла, наша бедненькая, старенькая, маленькая, несчастненькая бабушка!"