Ирина Муравьева - Жена из Таиланда

— Лекарство? — взвизгнула Виктория. — Да будет лекарство, Дебуня! Уколы, прививки! Все сделаем! Где мы живем, ну, скажи мне? Какая же это страна! Всех воруют! Пошел человек на работу — и нету! А терпим! Страна наша — тайна! Загадка! Древнейшая! Терпим! Спасти хоть бы Изю! Но деньги нужны, нету денег, Дебуня!

— А ти не жилаэшь звонить президенту? — зачем-то спросила Дебуня.

— Я? Клинтону? Биллу? — фамильярно удивилась Виктория. — Но он не поверит! И время у вас там другое, там вечер! А деньги нужны нам сегодня, сейчас же!

— У Петья жи-на, — мертвым голосом сказала вдруг Деби.

— Упетья? — не поняла Виктория. — Какая упетья?

— Жи-на, — повторила Деби и сморщилась вся, почернела.

Виктория сжала подругу в объятьях.

— Да разве жена? Да ты что! Дружат с детства. Убрать, приготовить. Мужик, руки-крюки! А любит тебя! Да, тебя! Обожает! Мне сам говорил, врать не станет!

Деби осторожно высвободилась из объятий. Глаза ее вдруг прояснились.

— You need how much? Let me help you. 10 thousand? More? Don’t worry. [3] Сколько вам надо? Я вам помогу. Десять тысяч? Больше? Не бойся (англ.).

Ни одна живая душа не узнала, каким таким образом из почтового ящика квартиры под номером 118 вынули два чистых белых конверта. В одном было двадцать, в другом ровно тридцать. И все на валюту. Рублей не просили. Лифтерша Софья Ивановна, мирно продремавшая все дежурство над чаем с огрызком лимона и сушкой, никаких посторонних не заметила, дружелюбно поздоровалась со знаменитым Исааком Матвеичем, который в половине первого ночи вбежал в лифт, похудевший и странный.

В это же время у подъезда гостиницы «Юность» остановилась машина. Две пышные рослые женщины вылезли из нее. И тут же фонарь осветил их.

— Нет слов, — простонала одна, с ярко-рыжей прической. — У нас говорят: «Хиросима! Вьетнам! Войну развязали!» И все вот такое. А я говорю: «Нет! Тут сердце!»

— Good night, — вздохнула другая, брюнетка. — I’ll write you a letter sometime. [4] Спокойной ночи… Я вам напишу как-нибудь (англ.).

У рыжей глаза поползли из орбит:

— Письмо мне напишете? Что вы! Какое?

— Я ехаю в дом. В свой домой. Уезжаю.

Виктория чуть не упала. Затылок ее закипел, как свекольник.

— Куда? Деби! Как же работа? Ведь только начало! Куда же вы? Деби!

— Имеет жи-на, — упрямо опустив голову, сказала Деби. — И я так хотела.

— Да это не мэридж! [5] Mariage — брак (англ.) — Виктория схватилась за виски. — Я вам объяснила! У них не любовь и не мэридж! Партнеры! Он вас обожает!

— Нет, он есть жи-на-тый!

— Но он же погибнет! — Виктория изо всех сил схватила ее за рукав. — Погибнет в разлуке! Without you! [6] Без вас! (англ.) Вот что! He’ll die, [7] Умрет (англ.). 8 вот что будет!

Надежда блеснула в глазах бедной Деби.

— Как ты это знаэш?

— Да что мне там знать? Все же знают! И он не скрывает! Дебуня, все знают!

Дебуня прижалась щекой к ее уху.

— Я стану подумать.

И вдруг убежала. Как будто ее догоняют, чумную!

— Нет, ты не уедешь, — бормотала Виктория, трясясь на сиденье такси. — Как? Проект же. Куда ты уедешь? Все глупости, вот что!

Обед состоялся. Ольга оказалась невысокой и очень спокойной блондинкой. Причесана просто, без всякой косметики. Над левой бровью красивая родинка. И Деби как только вошла в этот дом, так вся сразу обмякла. В хозяйке были терпеливость, приятность. На Петра она смотрела слегка снисходительно, как на братишку, на всех остальных — с теплотой. Кормили прекрасно, изысканно даже. На первое суп, но не борщ, надоевший, а нежный, протертый, как в Мэдисон— парке, потом была утка, вся в яблоках, рыба, потом овощной, очень легкий салат и торт на десерт. С земляникой. У Виктории от гордости за такое великолепное угощение и от того, что жизнь повернулась опять своей вкусной и очень приветливой к ним стороной, блестели глаза, нос и щеки. Туфли с кусками леопардовой кожи по бокам она даже скинула, чтобы не терли, пиджак расстегнула. (Поступок с деньгами уже стал известен, на Деби смотрели другими глазами!) Беседа была за столом оживленной.

— Ну, что — перестройка? — кричали гости. — Кому она, лярва, нужна? Перестройка! Одна болтовня, как обычно! Витрина!

Ричард не успевал переводить.

— Я мужу пыталась поставить два зуба! — горячилась сценаристка Шурочка Мыльникова. — Два зуба, и только! Чтоб начал жевать! И знаете, сколько с меня запросили? Я если скажу вам, никто не поверит!

— Да ладно! Что зубы! — перебивали ее. — Без зуба-то можно прожить, а без почки? Вот именно! Друг мой ближайший болел. Срочно нужен диализ. Даем, сколько нужно. На лапу. Пошел. Аппарат не того. Поломан, короче. Все снова. Ну, ждите. И все! Схоронили! Вот так! Почему? Пропущено время! А друг был — ближайший! У вас вот там, в Штатах, бывает такое?