Олег Андреев - Казино

– Ну я, Тома, цирковые из нашего выпуска, Егорыч…

– Леонид Егорович? Так он жив еще?

– Еще как! Он у меня в казино инструктором работает.

– В каком казино? Разве в Союзе есть казино? – изумился Саша.

– Ну, старик, с тобой не соскучишься, – рассмеялся Петр. – У нас теперь все как на Западе. А в Индии есть такое?

– Конечно, в больших городах. Там богачей очень много, вот они с жиру и бесятся. Слушай, а Тома, как она? Работает в цирке?

– Да нет. Как Сашку родила, так и вышла в тираж. Но форму держит. Сейчас вот культурную программу в казино ставит с цирковыми – достала уже. Там, кстати, Зинка будет работать, Каучук. Помнишь ее?

– А как же… Так у вас мальчик, значит, Сашка.

– А у тебя есть кто-нибудь? Я смотрю, ты с этой Наллу не только канатом связан.

– Нет у нас детей, – коротко ответил Саша, и за столом повисло неловкое молчание.

– Саша, можно я буду на «ты»? – спросил вдруг Машков.

– Конечно.

– Тогда слушай внимательно – вдруг тебя заинтересует. Это касается культурной программы в казино. У тебя много работы в Индии?

– Честно говоря, не очень. У нас там нет цирка в таком виде, как в Союзе.

– В России, – улыбнулся Машков.

– Да-да, в России, – поправился Саша. – В Индии много бродячих самодеятельных циркачей. Они работают на праздниках, на ярмарках, иногда их приглашают на свадьбы. Но я так не работаю – мы с Наллу включены в гильдию цирковых артистов. У нас бывают ангажементы по столицам штатов, где есть большие залы или с шапито ездим. В кино иногда снимаемся. Недавно нам крупно повезло: мы гастролировали в Англии – у меня еще годичная виза осталась. Но бывают и целые месяцы простоя. А почему ты спросил?

– Ну а сколько вы зарабатываете? Сколько в среднем выходит в месяц? Надеюсь, в Индии этот вопрос не считается неэтичным, как в Штатах, а теперь – и у нас.

– Хочу напомнить, что Индия – тоже штаты, – пошутил Саша, впервые улыбнувшись за все время общения, и сразу стало ясно, что никакой он не индус, а простой русский парень. – Чего таить? Где-то долларов семьсот у нас получается.

– Всего-то?

– О! В Индии это немало. Еда очень дешевая. Домик у нас маленький, но свой. А на гастролях все расходы входят в контракт. Так что хватает.

– А хочешь за месяц получить тысяч… десять долларов?

– Где это можно так заработать? И что нужно сделать? – явно заинтересовался Цыган.

– Отработать свою программу у нас в казино. Через день, чтоб не устать.

Тут уж Цыган вовсе расхохотался, и так раскованно, что на них стали оглядываться с соседних столиков.

– Ты что, издеваешься? – оборвав смех, вдруг негромко спросил он. – Кто же пустит в Союз изменника родины?

– Ну опять ты за свое! – почти рассердился Пал Палыч. – Нет уже никакого Союза, нет изменников. И родины нет! Все, кто уцелел в афганском плену, вернулись героями. Все, кто считался диссидентами, руководят всякими фондами и группами. Фарцовщики банками владеют, понял? А партийные боссы в церквях лбы крестят, но поклоны не бьют – пузо мешает!

– Но родина есть, – вдруг невпопад очень серьезно ответил Саша Цыган.

– Так хочешь ты ее увидеть, Робинзон Крузо несчастный?

– Пол, ты поаккуратней, – заметил Козырев, чувствуя, что может возникнуть конфликт. – Саша был лучшим каратистом в ГУЦЭИ. Ты не обижайся, Цыган.

– Какие обиды, – снова улыбнулся тот. – Я, честно говоря, не был ни пленником, ни диссидентом, ни изменником. Меня вообще трудно отнести к какой-то категории. Невозвращенец я, вот кто. Это правильное слово?

– То есть как? И вообще, как ты попал в Индию, наконец? – спросил Машков уже без всякого юмора, даже как-то напряженно вглядываясь в собеседника.

– Очень просто и непросто… – ответил Саша задумчиво, словно вспоминая. – После больницы я понял, что в цирке мне не выступать, а ничего другого в жизни не умел. Настроение было жуткое, хоть в петлю лезь. Пошел к своему наставнику из интерната, Мунибу. Выслушал он меня, помедитировал и сказал, что нужно клин клином вышибать. То есть пойти на еще большие испытания, чем те, которые я перенес. Ну я и пошел в военкомат. Оттого что я попросился в Афганистан, когда с ним уже было все ясно, они настолько обалдели, что на медкомиссии интересовались больше моим психическим здоровьем, а не физическим. Короче, призвали, и через два месяца я уже ехал в автоколонне на Кандагар. А когда меня еще в дороге чуть-чуть зацепило осколком, местный полевой хирург заметил, что у меня с грудной клеткой непорядок. Хотел в Союз отправить на перекомиссию, но я упросил оставить меня в строю. Но он все-таки догнул свою линию, и меня командировали в местный «санаторий» – на охрану технического центра в Чарикаре. Это городок севернее Кабула. Там были какие-то склады и лаборатории. Там я и проходил почти год в карауле. Не пришлось даже пострелять ни разу.